- Умеет ли он так же трахаться, как пытать?
- Он стольких повесил! Вряд ли ему приходилось ком-то висеть.
Несколько парней запели песенку на мотив хорала:
Двери настежь,
шире ворота!
Полна величия
Шагает красота.
Блядовала, торговала,
Воровка горяча,
Осыпайте цветами
Невесту палача!
Им подпиликивала расстроенная скрипка, сопровождаемая флейтой и хлопками гуляк.
- Что она совершила? – спросил Бенедикт у одного парня.
- Она выбрала себе в мужья палача. Пойдем! Будут танцы и выпивка.
Бенедикт отказался. Его знобило. Ему требовалась только теплая постель.
- Существуют три состояния несчастья: болезнь, плен и путешествие, – так говорил тот, кто лучшие годы своей жизни провел в разъездах по большим дорогам. Бенедикт делил с ним жалкую конуру, потому что все постоялые дворы города были переполнены из-за предстоящей мессы.
- Меня называют Самуилом. Я торгую янтарем.
- Вы не похожи на еврея, – возразил Бенедикт.
- Лучше иметь еврейское сердце и гойскую голову, чем сердце гоя и еврейскую голову, – засмеялся старик и добавил: – Извините мою дерзость, но, как я вижу по вашим глазам, вы умеете оценить шутку. Глупца узнают по лицу, а умного – по глазам.
- И вы, как все евреи, ловкий льстец.
- Евреи порой ужасный народ, – подтвердил Самуил. – Даже сам Моисей постоянно ссорился с евреями.
Теперь оба захохотали. Они понравились друг другу.
- Вы видели сегодня эту странную свадебную процессию? – спросил Самуил. – Как такая прекрасная девушка может выходить за мясника? Пожалуй, нет ничего отвратительнее, чем прикосновение палача. Почему же иначе он живет отдельно от всех горожан, в доме живодера, среди лачуг дубильщиков? Разве в церкви нет для него отдельного входа? Какая другая причина запрещает ему входить в баню и в трактир? Даже на кладбище не найдется места для него. Не означает ли это, что мы охотнее сочетаемся браком со смертью, чем с палачом?
- Возможно, смерть была ее женихом, – сказал Бенедикт.
- Вы думаете, ее повезли на место казни?
- Куда же иначе?
- Бедняжка, такая молодая и рке отдана смерти.
- Существует и худшее.
- Худшее? Что же это может быть?
- Пытки.
Усталый от дороги Бенедикт после короткой молитвы провалился в глубокий сон. Крысы угрожали ему, кругом скользили их бесчисленные тени. Они шастали все быстрее. Их укусы были болезненны. Он отбивался, защищался, как мог.
Оружие! Ему нужно оружие. Он шарил вокруг себя. Бутылка! Бенедикт схватил ее обеими руками и не глядя нанес удар. Попавшаяся под руку крыса заорала так ужасно, что Бенедикт проснулся от страха. Визг не прекращался.
- Боже милостивый, что это? Самуила тоже разбудили эти вопли.
-Женщина! Они пытают ее! Невесту палача!
Он зажал уши. Бенедикт подбежал к окну, распахнул его, прислушался и начал громко смеяться.
Самуил встретил его смех с таким удивлением, что Бенедикт засмеялся еще громче.
- Это же просто свинья! Они закалывают свинью!
- Меня часто будил петух, – сказал старый еврей, – но еще ни разу – свинья. Почему она так истошно кричит?
- Закалывание свиньи – не просто бойня, – сказал Бенедикт. – Это праздничное мучительство.
- Праздник?
- Гусей, кур и голубей убивают без лишних церемоний. Даже коз, овец и коров забирают из жизни буднично, как рубят деревья, непразднично и без ритуала. Закалывание свиньи – это праздник, на который собираются все как на свадьбу, даже собаки и мухи, привлеченные запахом крови и духом вареного мяса. На моей родине к свинье, которую должны заколоть, обращаются «месье». Ее украшают свежей зеленью, как невесту. Жертва громко и долго кричит – она вопит на всю деревню. Чем дольше агония, тем лучше сало, говорят люди. Это особый культ с предшествующей пыткой.
Свинья кричала теперь таким высоким, визгливым голосом, что уши заткнули уже оба. Потом все стихло. Самуил сказал:
- Это животное так же отвратительно, как и его голос Говорят, римляне обратили в бегство военных слонов императора Пирра свиньями, потому что слоны ничего не боятся так сильно, как свиней. Я чувствую себя слоном.