Огромный фонарь, свисавший между колоннами галереи одного из зданий, освещал вывеску: «Гостиница „Зимородок"», напротив, через улицу, судья увидел строение более внушительных размеров, тоже с вывеской. Эта гостиница называлась «Девять облаков». После минутного колебания он поднялся на галерею «Зимородка» и, стряхнув воду с накидки, вошел в прихожую, напоминавшую пещеру. Свеча в бронзовом подсвечнике бросала невнятные тени на оштукатуренные стены.
— Все большие комнаты заняты, сударь, — сообщил молодой слуга за конторкой. — Но есть свободная в глубине дома на втором этаже, вполне приятная.
— Подойдет, — сказал судья.
Вписав в книгу приезжих свое новое имя и профессию, он обратился к слуге:
— Прежде чем подняться наверх, я хотел бы помыться и сменить одежду. Покажите мне, где баня, и пошлите человека в ту кузницу, что на причале, пусть доставит мои дорожные сумки.
Возвращая регистрационную книгу, судья вдруг ощутил тяжесть в рукаве. Он извлек счеты.
— Когда я отмечался в штабе гвардии, меня попросили вернуть вам эту вещицу. Она принадлежала счетоводу, которого нашли мертвым в реке.
Слуга поблагодарил и спрятал счеты в ящик.
— Хозяин наш, увидев мертвого Тая там, на причале, — заговорил слуга с усмешкой, — вообразил, что в рукаве у него сверток с двадцатью слитками серебра. Так и надо этому старому скряге!
Слуга поспешно оглянулся через плечо на высокую резную ширму. За ширмой, склонившись над письменным столом, сидел человек.
— Я покажу, куда пройти, доктор, — более громко сказал слуга.
В банной раздевалке никого не было, но лежавшая там одежда и резкие голоса, доносившиеся из-за бамбуковой раздвижной двери, свидетельствовали о том, что в моечной есть кто-то из постояльцев. Судья Ди стащил сапоги, положил на полку меч, промокшую шапочку и тыкву-горлянку. Достав из рукава завернутые в кусок парчи деньги и документы, он спрятал их под шапочку, затем разделся и приоткрыл раздвижную дверь.
Два голых человека боксировали каждый со своим воображаемым противником перед большим, заполненным водой бассейном. Оба были могучего телосложения, с грубыми лицами профессиональных громил. Они подзадоривали друг друга, выкрикивая непристойности. Завидев судью, оба разом смолкли и уставились на него внимательными, изучающими взглядами.
— Продолжайте тренировку, но держите свои грязные языки за зубами! — раздался чей-то приглушенный голос. Он принадлежал дородному человеку средних лет, сидевшему на низкой скамеечке. Стоявший за спиной клиента банщик усиленно массировал его дряблые мышцы. Бандиты возобновили свои упражнения, а судья Ди опустился на корточки и окатил себя шайкой горячей воды. Затем присел на скамеечку, поджидая, когда наступит его черед воспользоваться услугами банщика.
— Откуда вы, сударь? — спросил судью тучный господин.
— Из столицы. Моя фамилия Лян, я врач. — Судья знал, что было бы невежливо не ответить подобающим образом на вопрос того, кто моется вместе с тобой в бане. Баня — единственное место в гостинице, где постояльцы общаются.
Сосед оценивающе взглянул на мускулистые руки и широкую грудь судьи.
— Вы — живая реклама своей врачебной деятельности, доктор. Меня зовут Лан Лю, я с юга. Эти двое — мои помощники. Я... брр!.. — Банщик окатил его холодной водой. — Я торговец шелком, приехал отдохнуть. Кто бы мог подумать, что будет такая мерзкая погода!
И пока банщик старательно намывал судью, клиенты разговорились об особенностях южного климата. Затем судья спустился в бассейн и растянулся в горячей воде.
Тучный человек дал вытереть себя насухо и отрывисто бросил двум боксерам:
— Собирайтесь!
Те поспешно вытерлись и покорно последовали за своим господином в раздевалку.
Судья Ди подумал, что Лан, пожалуй, не принадлежит к числу богатых преступников, о которых говорил командир Сю. Внешность Лана показалась судье незаурядной: высокомерное лицо с редкой бородкой отличалось правильными чертами. Между прочим, богатые купцы тоже часто путешествуют в сопровождении телохранителей.
Затекшие мышцы постепенно отходили в горячей воде. Судья почувствовал, что он очень голоден. Поднявшись, он приказал банщику хорошенько растереть его полотенцем.
Дорожные сумки уже ждали судью в углу, раздевалки. Открыв одну из них, Ди насторожился: его помощник Ма Жун, всегда паковавший вещи своего хозяина, был человек аккуратный, однако одежда в сумке оказалась уложена очень небрежно. Судья торопливо открыл вторую сумку — ночные рубашки, войлочные туфли и головные уборы явно были перерыты. Судья поспешил проверить оставленное на полке под шапочкой. Все было в сохранности, но один уголок нового удостоверения личности — мокрый.
— Довольно любознательный субъект этот господин Лан Лю, — пробормотал судья. — Впрочем, может быть, всего лишь осторожный...
Судья облачился в чистую, хрустящую нижнюю одежду из белого полотна, поверх надел темно-серый халат с длинными рукавами. Оставив в раздевалке дорожное платье и грязную обувь, дабы слуги привели их в порядок, он водрузил на голову высокую квадратную шапочку из черной кисеи, взял меч, тыкву-горлянку и вышел.
Слуга провел его наверх в маленькую, но опрятную комнатку, зажег свечи на столе и заверил, что ужин скоро будет подан. Судья Ди открыл окно. Дождь прекратился, сияющая луна, освещала серебристым светом блестевшие мокрые крыши. Судья обратил внимание на то, что задний двор гостиницы выглядит запущенным. В центре росли чахлые деревья и густые кусты, за ними у стены притулились невысокие складские постройки. Ворота, выходившие в узкий темный проулок позади гостиницы, стояли распахнутые настежь. В правой части двора виднелись конюшни; судья подумал о том, что завтра надо будет поручить конюху забрать лошадь от кузнеца. Громкие команды и звон посуды, доносившиеся из левого крыла здания, свидетельствовали о том, что там располагается кухня. Рядом с кухней стоял грубо сколоченный курятник — возможно, кто-то из поваров занимался с выгодой для себя разведением цыплят. Стук в дверь заставил судью обернуться.
Ди был приятно удивлен, увидев изящную девушку в длинном голубом халате. Ее стройная талия была затянута красным поясом, концы которого, украшенные кистями, спускались до самого пола. Девушка поставила поднос с ужином на столик, и судья приветливо обратился к ней:
— Я видел вас на причале, барышня. Вам не следовало приходить, такое ужасное зрелище не для вас.
Девушка застенчиво взглянула на судью большими блестящими глазами:
— Господин Вэй взял меня с собой, сударь. Командир гвардейцев сказал, что личность покойника должна быть установлена двумя родственниками.
— А-а, насколько я понимаю, вы не просто служанка.
— Я дальняя родственница господина Вэя, сударь. Шесть месяцев тому назад, после смерти моих родителей, дядюшка Вэй забрал меня к себе, чтобы я помогала по хозяйству. А поскольку все наши служанки в смятении от того, что случилось со счетоводом...
Она налила чаю в чашку, грациозно придерживая левой рукой длинный рукав правой. Теперь судья мог как следует рассмотреть девушку при свете свечей. Он понял, что не просто красота, но какое-то особое, трудно поддающееся определению очарование делало ее столь привлекательной. Присаживаясь к столу, судья между прочим заметил:
— Внизу у вас прекрасная баня в традиционном стиле. Я встретил там одного из постояльцев, господина Лапа. Он давно здесь остановился?
— В этот приезд господин Лан живет у нас гожа только недели две, сударь. Но это наш постоянный гость: он приезжает довольно часто, поскольку держит в городе шелковую лавку. Господин Лан очень богатый человек и всегда путешествует в сопровождении по меньшей мере восьми слуг и помощников. Они занимают первый этаж лучшего крыла нашей гостиницы.
Она расставила на столе угощение, и судья взял палочки для еды.
— Я слышал, господин Вэй говорил на причале, что бедняга счетовод украл у него двадцать слитков серебра.
Девушка хмыкнула:
— Я вполне допускаю, что слитки существовали только в воображении моего дядюшки, сударь! Он питает надежду, что власти возместят ему стоимость серебра. Тай Мин не вор. Он был простой приятный юноша. Почему грабители так страшно изувечили его? У Тая никогда не бывало при себе много денег.