Судья подпорол шов справа. Третья принцесса достала из рукава плотно сложенный квадратик желтой бумаги и, приблизившись к собеседнику, засунула ему в ворот эту крошечную бумажку. Молодая красавица оказалась очень высокой; прядь ее волос коснулась лица судьи, и он ощутил исходивший от них тонкий аромат. Принцесса вновь села и продолжала:
— Бумага, обладателем которой вы теперь являетесь, дает вам право совершенно открыто и беспрепятственно войти во Дворец. Никто не посмеет остановить вас. Вы вернете мне этот документ вместе с ожерельем. — Прекрасные губы тронула легкая улыбка. — Я вверяю вам свое счастье, Ди.
И она кивнула, давая понять, что аудиенция окончена, затем вновь взяла в руки книгу и углубилась в чтение.
Глава шестая
Низко поклонившись, судья Ди отступил назад и вернулся в комнату старшей фрейлины. Панель бесшумно вернулась на свое место. Морщинистая белая рука в нефритовом браслете по-прежнему лежала на подушечке.
В тот миг, когда судья опять коснулся тонкого запястья, в дверь постучали. Дочь госпожи Гортензии бесшумно отодвинула засов и впустила двух придворных дам. Первая внесла поднос с письменными принадлежностями, вторая — бамбуковую корзинку со свежим ночным платьем.
Судья выпустил хрупкое запястье, открыл плоскую шкатулку и извлек бланк для рецепта. Подозвав первую придворную даму, он выбрал с подноса кисть и быстро набросал рецепт: небольшая доза эфедрина и успокаивающее.
— Распорядитесь немедленно приготовить это снадобье, — велел он дочери Гортензии. — Я уверен, что оно очень хорошо подействует на больную.
Он захлопнул шкатулку и направился к двери. Молодая дама в молчании провела его через двор к мосту и удалилась, ограничившись простым «до свидания».
По ту сторону канала судью ждал тучный евнух.
— Вы недолго пробыли, доктор, — заметил он с удовлетворением.
Толстяк провел судью по многочисленным коридорам к тому выходу, где его уже ждал паланкин.
Откинувшись на мягкое сиденье, судья Ди перебрал в уме подробности необычного разговора. Принцесса сообщила ему только факты, и ничего более. Очевидно, с этой странной кражей были связаны какие-то деликатные обстоятельства, о которых принцесса не могла или не хотела говорить подробно. Вместе с тем судья явственно ощущал, что факты в этом деле значили гораздо меньше, чем недосказанное принцессой. Она уверена, что кража совершена кем-то посторонним. Но у вора непременно должен быть сообщник во Дворце, ибо грабитель заранее знал, что принцесса будет находиться в Павильоне в определенный час, к тому же ему как-то дали знать, что она сняла ожерелье и положила его на угловой столик. Только тот, кто мог наблюдать за принцессой из укромного места, находясь во Дворце, сумел бы подать сигнал вору, ждавшему в маленькой лодке внизу под Павильоном.
Судья нахмурился. На первый взгляд подобный замысел казался очень рискованным и излишне сложным. Даже если принцесса имеет привычку стоять в полночь около окна, ее наверняка почти все время сопровождают одна или несколько придворных дам. Да и похитители вряд ли стали бы держать внизу лодку каждую ясную лунную ночь! Не стоит забывать и о том, что стены Дворца денно и нощно охраняются гвардейцами, которые рано или поздно обнаружили бы любую лодку, маячившую под Павильоном. Чем больше судья раздумывал, тем меньше ему все это нравилось. Все казалось слишком замысловатым! Очевидно было лишь одно: принцесса обратилась за помощью к судье, поскольку подозревала, что кто-то из ее непосредственного окружения имеет отношение к краже. Именно поэтому она нуждалась в сыщике, у которого не было связей во Дворце и которого никто не мог бы заподозрить в том, что он занимается поисками ожерелья. Этим объясняется и поставленное ею условие полной секретности. Жаль, что принцесса не сообщила ему хотя бы в общих чертах, как устроена занимаемая ею часть Дворца. Прежде всего, очевидно, следует взглянуть на северную стену с реки и изучить место, где расположен Павильон и прилегающие к нему окрестности.
Судья вздохнул. Ладно, теперь он может хотя бы не беспокоиться по поводу того, что попал во Дворец под фальшивым предлогом или что сказал неправду Главному Евнуху. Документ, спрятанный в вороте его одежды! является красноречивым доказательством того, что судья действует в соответствии с безотлагательными указаниями принцессы. Стало понятным и поведение Сю. Хитрец, должно быть, знал о краже от своего непосредственного господина — начальника императорской гвардии Кана, который наверняка принимал участие в расследовании. И Сю порекомендовал его, судью, как лицо, способное полностью взять на себя секретное расследование. Судья уныло усмехнулся. Этот негодяй умело обвел его вокруг пальца!
Носилки опустили на землю, занавески отдернули. Судья вновь очутился во дворе, где его пересаживали в дворцовый паланкин. Гвардеец резко сказал ему:
— Следуйте за мной. Мне приказано доставить вас к его превосходительству начальнику дворцовой охраны.
Судья Ди закусил губу. Если сейчас его разоблачат, он не оправдает доверия принцессы, даже не приступив к выполнению порученной ему задачи. Его ввели в помещение с высокими потолками. В центре за богато инкрустированным письменным столом, заваленным бумагами, сидел худой широкоплечий человек. Аскетизм сурового лица подчеркивали седые усы и клочковатая бородка. На голове у него была черная шапочка с крылышками, обшитая золотым кантом, а одет он был в платье из жесткой коричневой парчи. Казалось, он целиком погружен в изучение лежавшего перед ним документа. Дородный придворный в голубом платье и головном уборе советника стоял за креслом, читая тот же документ через плечо сидевшего. Перед письменным столом столпилось более десяти придворных. Одни держали шкатулки с бумагами, другие — громоздкие папки с личными делами. Когда судья склонил голову и поднял руки в почтительном приветствии, он ощутил, как взгляды собравшихся впились ему в спину.
— Доктор Лян прибыл, ваше превосходительство, — доложил гвардеец.
Комендант выпрямился в кресле, поднял голову, и в этот момент судье удалось разглядеть, какой документ чиновник и придворный, стоявший за его спиной, столь внимательно изучали. У судьи упало сердце: он увидел свое собственное удостоверение личности. Уставившись на судью маленькими проницательными глазками, комендант осведомился скрипучим металлическим голосом:
— Как чувствует себя госпожа Гортензия?
— Я выписал ей снадобье, ваше превосходительство. Уверен, что высокочтимая госпожа быстро поправится.
— В каком помещении проходил осмотр?
— Насколько я понял, это была спальня высокочтимой госпожи. Подле больной находились ее дочь и две придворные дамы.
— Понятно. Я надеюсь, что назначенное вами лекарство благотворно подействует, доктор, что, конечно, в первую очередь в интересах самой госпожи Гортензии. Но и в ваших тоже. Раз уж вы взялись за лечение, отныне вы отвечаете за здоровье высокочтимой госпожи. — Он придвинул судье удостоверение. — Вы останетесь в Хэши до тех пор, пока не получите моего разрешения на отъезд. А сейчас можете идти.