— Чем вы можете подтвердить сказанное?
Полковник перевернул страницу. Туда была вклеена полоска бумаги с нацарапанными на ней иероглифами и личной печатью главного евнуха.
Судья Ди кивнул.
— Теперь мы отправимся в кабинет главного евнуха, господа.
Весть о прибытии императорского дознавателя уже облетела весь дворец. Стражи у покоев главного евнуха широко распахнули ворота перед тремя посетителями, и навстречу им бросился тучный евнух. Он пал ниц, коснувшись лбом каменных плит.
— Подождите меня здесь, — обратился судья к своим спутникам. — Я пройду в кабинет и испрошу разрешение пересечь Золотой мост.
Он постучал в дверь, покрытую золотым лаком. Ответа не последовало, и он зашел внутрь, закрыв за собой дверь.
В изящной библиотеке никого не оказалось. Затхлый запах старых книг смешивался с тяжелым ароматом орхидей на подоконниках. Судья Ди выглянул в сад. Старик стоял у высокого камня, облаченный в простой утренний халат с длинными рукавами, голову его прикрывала легкая домашняя шапочка. Судья вышел в сад и зашагал по узкой, выложенной плитами дорожке, петляющей среди миниатюрных прудов с золотыми рыбками и цветочными клумбами. Крошечные разноцветные птички щебетали в листве, еще блистающей утренней росой.
Главный евнух повернулся к судье. Глядя на него из-под тяжелых век, царедворец сказал:
— Ночью, Ди, свершилось нечто невероятное! Только посмотрите, сей редкостный цветок вдруг раскрылся! Обратите внимание на его нежные лепестки, на его густую окраску! Это драгоценное растение мне прислали с юга специальным курьером. Три месяца я лично за ним ухаживал, но не смел и надеяться, что оно расцветет!
Судья Ди склонился над большим, размером с мужскую ладонь, цветком орхидеи. Растение было высажено в дупло пальмы, росшей у большого камня. Желтые лепестки с фиолетово-черными пятнами придавали цветку почти кошачью грацию. Орхидея испускала слабый, но очень ярко выраженный аромат.
— Должен признать, что никогда не видел ничего подобного, — сказал судья, оторвав взгляд от цветка.
— И никогда не увидите, — тихо проговорил старик.
Сломав стебель, он сорвал цветок и поднес его к носу. Медленно вращая орхидею, главный евнух продолжил:
— Когда два дня назад вы явились сюда, Ди, я сразу понял, что никакой вы не лекарь. Глядя на меня с моим любимым палачом за спиною, вы должны были трепетать от страха, пресмыкаясь у моих ног. А вместо этого вы спокойно разговаривали со мной, как с равным себе. Когда в следующий раз наденете на себя маску, Ди, позаботьтесь о том, чтобы замаскировать и душу.
— Вы предприняли впечатляющие усилия, чтобы меня уничтожить, — заметил судья. — Но удача была на моей стороне, и теперь я верну жемчужное ожерелье ее императорскому высочеству. А потому прошу у вас дозволения пересечь Золотой мост.
Старик по-прежнему вертел орхидею в своей высохшей руке.
— Не поймите меня неправильно, Ди. Да, я жажду власти. Почти неограниченной власти, которую обретет тот, кому известна греховная тайна императора. Но у меня был и совершенно другой, куда более сильный мотив. Я хотел, Ди, чтобы Третья принцесса осталась со мной насовсем. Хотел нежно ухаживать за ней, так нежно, как ухаживал за этим редким цветком. Хотел жить, видя ее ежедневно, слыша ее восхитительный голос, зная все, что она делает... всегда. А теперь этот грубый солдафон...
Внезапно он смял орхидею в своей когтистой руке и швырнул ее на землю.
— Пойдемте внутрь, — отрывисто проговорил он. — Я страдаю многими хроническими недугами и сейчас время принять капли.
Судья Ди последовал за ним в библиотеку.
Старик сел в свое гигантское резное кресло и отпер ящик стола. Он достал из него миниатюрный флакон из горного хрусталя в форме бутылочной тыквы, пробка которого была перевязана красной шелковой лентой, и уже готов был откупорить его. Но судья сделал шаг, сжал в своем огромном кулаке хрупкое старческое запястье и резко проговорил:
— Древо коварного заговора должно быть вырвано с корнем.