Из газет как-то само собой выходило, что особняк, расположенный в престижном районе, и сам должен выглядеть соответственно. На самом же деле фешенебельным было лишь место его расположения. Небольшой парк и небольшой, в два этажа, дом в его глубине выглядели довольно запущенными.
Вот и все, что мы увидели и узнали.
Зато сразу по моем возвращении домой у нас объявился Антон Петрович.
– Прошу простить меня за вторжение, – с виноватой улыбкой начал он, – незваный гость… да вы сами знаете. Но вот не удержался. Будучи выпущен поутру из узилища, я вдруг растерялся и никак не мог понять, что же мне делать далее? Побродил по улицам, позавтракал и набрался наглости приехать к вам. В надежде, что вы поможете мне справиться с охватившими меня чувствами и страхами.
Мы уверили его, что весьма рады его приходу, предложили накормить, но он отказался.
– Эх, как прекрасна была жизнь еще вчера! – воскликнул Антон Петрович. – И какой печалью все обернулось сегодня! Ну никак все это в голове не укладывается!
– Так вы расскажите нам, что же там произошло, – осторожно попросила я. – У нас ведь тоже все это в головах не укладывается. А всему, что газеты пишут, верить не стоит.
– Пожалуй, в этом есть смысл, – легко согласился Антон Петрович. – Возможно, восстановив последовательность событий, я стану понимать и то, что мне предстоит сделать. Вот с чего бы начать?
– Да начните уж с того, как вы вышли от нас с этим ящиком. Кстати, что это за ящик и откуда он в театре взялся.
– Ящик-то? Ящик этот – походный сейф. Для перевозки особых ценностей, которых в нем никогда не бывало.
– Непонятно получается, – удивился дедушка.
– Ну, самой большой и, по сути, всегда единственной ценностью при нас было ожерелье, – стал разъяснять Антон Петрович. – Но его было поручено хранить мне, всегда держать при себе. У меня во всех костюмах пришиты специальные карманы, устроенные таким манером, чтобы не было возможности футляру выпасть и чтобы он не выпячивался. Ну, чтобы незаметно было, что у меня за пазухой что-то большое.
– Так ожерелье при вас уже давно?
– С самого начала путешествия! А вы что думали?
– Я думала, что его вам прислали из России, когда граф надумал его продать.
– Нет, граф просто сразу взял его с собой. Оно у него вроде любимой игрушки.
– То есть?
– Э-э-э… Вы не подумайте чего, а то, по моим словам, может показаться, что Алексей Юрьевич в детство впадать начал. Ничего такого! Просто он часто его доставал и смотрел на него подолгу. Полагаю, ему так проще было вспоминать. О прошлом вообще, о супруге своей покойной. Он обычно этим перед сном занимался, да так с тем ожерельем и спать ложился. Под подушку прятал.
– А вчера?
– Вот и вчера я ему, как укладываться на ночь стали, футляр передал. Правда, он на этот раз повел себя необычно. Раскрыл футляр и засмеялся странно. А уж поутру я футляр увидал почти на том же самом месте, где видел его, как выходил от графа. Похоже, в этот раз он его под подушкой не прятал.
У меня в голове вертелись сотни вопросов, но тут маменька сказала:
– Хоть вы и отказались уже от угощения, но сейчас уже обеденное время, и как уж хотите, но за стол мы вас усадим. Мне сразу после нужно будет делами заняться, но Афанасий Николаевич и Даша могут остаться с вами.
– Да. А вы не стесняйтесь, если желаете, у нас оставайтесь, а хотите, так мы вас домой проводим, – подтвердил дедушка. – Или куда вам угодно будет.
– Даже назад в тюрьму? – невесело пошутил Антон Петрович.
– Даже туда! – серьезно ответил дедушка.
За столом разговор переключился на щи и борщи, на подовые пироги, на гречневую кашу и грибы. Мне хоть и не терпелось начать расспрашивать, но нельзя же было портить людям настроение и удовольствие от еды, пусть на столе не было никаких щей, а были ростбифы и прочие чисто английские кушанья. Кстати, мне английская кухня нравилась, она своей простотой ближе к русской, чем к французской, которую все эталоном почитают. А вот с чего бы, разобраться?
Мысли скакали, и чехарда вопросов у меня в голове мне совершенно не нравилась. Вот я и занялась тем, что стала приводить все вопросы в порядок, и даже прикинула, какие из них стоит задать сразу после обеда, какие правильнее оставить до того, как мы окажемся на месте преступления, а какие и вовсе могут обождать. Ну и еще нужно было обдумать самым тщательным образом все, что я уже услышала и узнала. Сказано было мало, но странного и непонятного за сказанным Антошей проглядывало о-го-го сколько!