Гупан только что доставил Яра в убежище и не успел зайти во дворец, как стражник с этим известием встретил его у входа.
От стены тут же отделилась тень – оборванец в карнавальной маске шепотом доложил:
– В дом зашел мальчишка, похожий на ваше описание.
Гупан вздохнул. Значит, он не ошибся.
…Несколько повозок со стражниками остановились невдалеке от роскошной загородной виллы.
– Они внутри! – подскочил к Гупану один из агентов.
– Окружайте! Да топайте тише! – приказал начальник стражи, когда его воины двинулись по ночному саду. Но в дом вошел один.
На первом этаже было пусто, если не считать обнаженных мраморных богинь, в полумраке похожих на вышедших из бассейна купальщиц.
Коридор второго этажа был темен. Но из-под одной двери пробивался свет.
Гупан вытащил меч, толкнул ногой дверь, ввалился внутрь.
Здесь царил полумрак. Композитор Галий, закрыв глаза, лежал на покрытой шкурой кушетке. Рядом на столике стояла зеленая склянка.
Мальчишки не было.
Галий испуганно подскочил, вытаращив мутные, покрасневшие глаза.
– Где он? – рявкнул Гупан.
– А? Что? Кто? – забормотал музыкант.
– Где Анубис? Я знаю, он зашел к тебе.
– Какой Анубис? Я… Я ничего не знаю.. – Похоже, Галий и правда плохо соображал. Тяжелый запах дурманного настоя окутывал комнату.
– Где мальчишка?!
– Мальчишка?
Гупан направил меч на грудь Галия.
– Он… Он попросил убежища. Я ему разрешил переночевать. Внизу. В комнате у поваров.
– Идем, покажешь!
Они спустились по узким ступенькам лестницы для слуг. Гупан толкнул спрятавшуюся под ней дверцу. Это была не комната, а темный чулан. Ни стола, ни стула, ни окна. Ни мальчишки.
– Не понимаю. Я оставил его тут. – Галий заторможенно кивнул на пустой топчан в углу.
– Куда он мог пойти?
– Н-не знаю!
Гупан ринулся на кухню – она занимала половину этажа, композитор любил устраивать большие пиры. Но Анубиса не было даже в больших чанах для супа. Начальник стражи подскочил к окну, крикнул в густую от треска цикад тьму:
– Десять человек ко мне! Обыскать дом!
И не удержался, обернулся к Галию:
– Зачем ты это сделал?
– Ты ничего не понимаешь! – Музыкант подошел к окну, сцепил длинные пальцы, вынырнув из апатии сразу в горячечную нервность. – Думаешь, я из-за настоя? Потому что мальчишка мне его приносил? Да, я не могу без него сочинять. Климена не должна была мне отказывать. Но вы же ничего не знаете! Это я, я! Я помог Климене царствовать! И еще помогу! На самом деле…
В этот момент из темноты в окно влетел нож и вонзился музыканту прямо в горло. Галий взмахнул длинными руками, в его глазах заплескалось удивление…
– Держи мальчишку! – крикнул Гупан в окно и подскочил к Галию.
Первый музыкант царства держался за горло, и впервые из него вместо чудесных звуков вылетал чавкающий хрип. Гупан попытался зажать рану, но голова композитора откинулась, глаза закатились. Поздно.
Гупан бросился к выходу и столкнулся с бегущим ему навстречу начальником отряда:
– Ушел. Метнул в догнавшего его стражника нож и будто в воздухе растворился. Это не мальчишка, это злой дух…
Гупан вернулся во дворец мрачнее тучи. Постоял в коридоре, раздумывая, на какую половину царских покоев идти. И свернул к комнатам Зеро. К Климене он так и не зашел.
Перед прыжком
Когда забрезжил рассвет, Сатур сидел на кровати и держал в руках меч. Даже желтолицая девица с ее диковинными штучками от страха не спасла. Прогнал ее еще ночью. Все казалось: вот-вот придут его убивать.
Но никто не пришел.
Гупан заехал за ним рано утром. Через пятнадцать минут они уже подкатили к главной площади. Состязания со Священным быком по традиции проходили здесь, в самом сердце дворца.
Вход на арену перегораживала стена из охранников. Рядом бесновалась и улюлюкала толпа злых мальчишек.
– Что случилось? В чем дело? – волновались зрители.
– Дети не допускаются в целях безопасности, – заученно отвечали стражники.
– Все. Дальше сам! – подвел Сатура ко входу для спортсменов Гупан.
…Когда Сатур подходил к своей комнатке, где готовился к Играм, он увидел, что в соседней клетушке Яр натирает тело маслом. Но что у него с лицом?! Какая странная гримаса!
Сатур заглянул в проем двери. И только тогда понял: нет, не гримаса. Это идиотическая, на весь рот, улыбка. С лицом Яра творилось вот что: оно было неприлично счастливое.
Когда Гупан сказал Мине: «Хочешь, чтобы Яр остался жив, поезжай в этот портовый кабак и задержи его до утра!» – она не раздумывала. Села в повозку и поехала туда, куда он велел.