– А это что? – наклонился к жертвеннику Сатур: борозда была вся в засохших бурых подтеках.
– Не обращай внимания. Мне нужно кормить и своих богов.
Сын царя похолодел. Отблески огня делали пещеру особенно мрачной и зловещей. Тяжелые капли мерно падали с потолка на склизкие плиты пола.
Почему-то Сатуру показалось – они отмеряют его жизнь…
Приговор богов
– Все! – Бог Ишашаламу стоял вместе с матерью на вершине Священной горы и смотрел, как солнце пытается выбраться из-под тряпья черных туч.
Они встречались редко, раз в год, принимая на это время облик смертных. Богиня Рея не выносила громыхания грома и сверкания молний, которыми сопровождалось каждое появление сына. Поэтому поставила такое условие.
Сегодняшняя встреча была чрезвычайной. Ишашаламу явился в своем любимом обличье: молодого красавца в сверкающих доспехах. Богиня Рея в простом белом хитоне казалась рядом с ним скромной пастушкой.
Сейчас они застыли над самой пропастью: под ними наползали друг на друга рваные клочья серых облаков.
– Мама, ты должна признать: твое правление привело к катастрофе. Не могут люди жить в гармонии с природой. Не мо-гут! Они наполовину животные. Они жестоки, алчны, развратны, непоследовательны. И нуждаются в жесткой руке. Их надо наказывать, мама. Я тебе с самого начала это говорил!
Ишашаламу покровительственно приобнял Рею за плечи. Она отстранилась:
– В людях много творческой энергии. Для чего они вообще существуют? Вырабатывают энергию любви, радости, вдохновения. А мы этот нектар пьем. Я хотела создать царство творцов. Построить дворцы искусств. Идеальную фабрику самой ценной энергии.
– И что ты получила? Они убили Священного быка! Священного быка, мама! Не в качестве жертвы! Просто опоили его какой-то гадостью. И зарезали, как обычную скотину. И потом, не все боги любят твой сладенький нектар. Я, например, пью энергию битв. Отличный сильный напиток, а не твоя легкая шипучка.
Ишашаламу хохотнул, и в горах ответило раскатистое эхо.
– Нет, все. Ты отходишь от дел. Главным теперь стану я. Хватит ваших женских нежностей. Все боги согласны. Меня послали сообщить тебе общее решение.
– А что будет со мной? – грустно усмехнулась Рея.
– Можешь продолжать возиться с Землей. У тебя останутся растения, животные, эти… муравьи. В смысле – насекомые. Да вообще все живое. Кроме людей. Людьми теперь займусь я.
– Что ты хочешь с ними сделать? – Рея резко повернулась к сыну.
– Как что? Наказать. Стереть с лица Земли. Люди должны знать: есть вещи, которые им делать не позволено.
Богиня Рея заглянула сыну в глаза:
– А если я сама их накажу? Пошлю неурожай. Голод. Года на два. Они поймут и раскаются. Там есть такие прекрасные…
– Прекрасные?! Ты сказала – прекрасные?
Ишашаламу не выдержал, и в море под горой ударила молния, а гром расколол небо на две половины.
– Я тебе повторю: они убили Священного быка. А ведь в нем мог быть я, мама. Я! Ты что, не понимаешь?!
Рея вздрогнула. Ишашаламу выдержал паузу. Потом уже спокойнее сказал:
– Ты многое перенесла, чтобы сохранить мне жизнь. Все же рожать в этой пещере, – он оглянулся на круглую земляную дыру в скале, – не очень приятно. И все для того, чтобы меня не сожрал собственный отец. А теперь получается, я еще мог быть здесь похоронен! С башкой с рогами! Я ведь думал на этом празднике почудить. Есть там одна красотка, дочь царя. И я подумывал обратиться в быка. Только представь! Нет, мама. Все. Люди теперь мои.
– Но кто будет тебе поклоняться, если ты всех убьешь?
– Убью этих – вырастут новые. Я пролистал будущее. Есть там один народец. В Афинах. Не сильно умный. Боюсь, даже имя мое не выговорят. Будут звать меня короче: Зевс. Но ничего, потом всему научатся.
Рея вздохнула:
– Люди не меняются. Так уж они созданы. Наполовину из света, наполовину из тьмы. Временно одна из половин может стать главной – в одном человеке или в целом царстве. Но потом все возвращается. Ты не исправишь их породу жестокостью. Я думала исправить ее красотой. Но и то, и другое – ошибка.
– Посмотрим. Не получится с этими – уничтожим и начнем заново. У меня уйма времени, мама. И много имен в запасе. Ты не должна больше мне мешать. Никогда!
Ишашаламу приобнял за плечи женщину, стоявшую на самом краю скалы над обрывом. Так что было непонятно, чего он хочет: столкнуть ее вниз или прижать к себе. На секунду она зависла над пропастью. Потом он вместе с ней отодвинулся.
Чмокнул в лоб. Махнул рукой. И снова не выдержал: гром загрохотал над долиной и морем, дико пляшущие молнии ударили в воду и землю. Под один из особенно сильных раскатов Ишашаламу растаял в воздухе.