– Хорошо. Я извещу вас, когда получу ответ. – Миссия по спасению была неофициальной, потому что Итан официально не состоял на службе у британской короны. Они могли рассчитывать на помощь полковника, но только в определенных пределах.
Корд встал, чувствуя, как бешено бьется у него пульс. Итан жив. Вскоре он будет дома. Как жаль, что нет возможности немедленно рассказать обо всем Саре: они с Джонатаном повезли маленького Тедди на выставку «волшебных» механических устройств, где собирались провести целый день.
Корд покинул кабинет Пендлтона и отправился домой, все еще не в силах успокоиться. Если бы Виктория не отвергла его предложение, он бы забылся в страстных любовных играх, проведя с ней остальную часть дня. Он не мог забыть ощущение ее груди под своей ладонью и нежность губ. Корд чертыхнулся и отбросил эти мысли. Может быть, сегодня вечером он посетит заведение мадам Фонтено, как в прошлые времена. Женщины у нее хороши собой и талантливы в своем деле, он выберет, какую захочет.
Удивительно, как мало обрадовала его такая перспектива.
Было раннее утро теплого июньского дня, с Темзы веял легкий ветерок. Вернувшись после короткой, длившейся всего полчаса, рискованной встречи с Грейс в "Короле Якове", Тори развязала ленты серого капора и бросила его на диванчик в своей крошечной гостиной. Если еще вчера она не хотела встречаться с подругой и надеялась избежать этого столкновения, то сейчас не могла отрицать, что рада. Старая дружба выдержала три долгих года разлуки.
В конце концов она рассказала Грейс всю правду и взяла с подруги обещание, что она будет молчать.
– До сих пор не верю во все случившееся, – сказала Тори.
– Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить себя.
– Я знаю, но это не спасет ни одну из нас от тюрьмы.
– Мы что-нибудь придумаем, – пообещала Грейс. – Я постараюсь узнать, что собирается делать барон. Если тебе придется бежать из города, ты знаешь, где меня найти. Дай мне знать, и я помогу чем смогу.
Грейс не изменилась. Она и раньше была преданной и верной подругой, такой и осталась.
Внешне она почти не изменилась. Немного выше Тори, с густыми золотисто-каштановыми волосами, Грейс всегда была прелестна. Исчезла неловкость и застенчивость, в свои девятнадцать Грейс приобрела завершенность облика. Тори считала, что единственная сложность, которая может возникнуть перед Грейс на пути к замужеству, – найти именно такого мужа, которого она хочет.
Неделя приближалась к концу. После встречи с Грейс настроение у Тори несколько дней оставалось повышенным, но бесконечные пересчеты, починка и маркировка белья, сортировка провизии по ящикам, мешкам и корзинам в полуденную жару вконец измотали ее.
Хорошо хоть, что слуги стали лучше относиться к ней благодаря лорду Бранту. Они поняли, что между ней и графом ничего нет, к ее тайному разочарованию.
Она шла вниз, чтобы еще раз проверить, все ли готово к обеду, когда хлопнула парадная дверь и вошел граф. Тори взвизгнула, поняв, что он с угрожающим видом идет прямо на нее, – таким разъяренным она его еще не видела.
– В мой кабинет, – приказал он. – Быстро!
Тори закусила губу. Приподняв юбку, она быстро зашагала впереди него. Брант вслед за ней вошел в кабинет и захлопнул дверь.
– Садитесь.
– Я… Я лучше постою, если позволите.
– Я сказал – садитесь!
Она опустилась в ближайшее кресло, словно бы ноги перестали ей служить, и заставила себя посмотреть на него. Он показался ей еще выше, чем обычно, глаза были темными и налитыми злостью, губы плотно сжаты.
– Мне кажется, нам пора поговорить об ожерелье.
У нее закружилась голова. На миг ей показалось, что она сейчас свалится с кресла.
– О к-каком ожерелье?
– О том, которое вы с сестрой украли у барона Харвуда.
Ладони у Тори стали влажными. Она провела ими по жесткой черной юбке.
– Я… я не понимаю, о чем вы говорите.
– Вот как? Я думаю, вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Об очень ценном ожерелье с жемчугом и бриллиантами, которое было украдено из Харвуд-Холла. – И есть еще одно немаловажное обстоятельство, еще одно преступление – попытка убить барона.
Тори проглотила комок в горле, стараясь выглядеть спокойной, хотя внутри у нее все переворачивалось.
– Я не знаю барона Харвуда. Никогда не слышала о нем.
– Я тоже не знаю его, но это не имеет значения. Факт остается; я узнал о нем из разговоров в клубе, о нем сообщалось в той самой газете, которая почему-то пропала, я ее не видел; в преступлениях подозреваются две девушки. Одна – высокая и белокурая, вторая – с темными волосами и на несколько дюймов ниже. – Взгляд у него был тяжелым. – Похоже, это особы, которых вы знаете?
Тори заставила себя удивленно поднять брови.
– Вы думаете, что описанные вами женщины – это Клер и я? Почему вы решили, что мы можем иметь к этому отношение?
– Потому что было сказано: у белокурой исключительно красивое лицо. – Уголки его губ поползли вверх. – А о брюнетке сказано, что она на редкость жестокая.
У Тори похолодела спина.
– Вы считаете, что я жестокая?
Его губы сложились в некое подобие улыбки. Но отнюдь не дружелюбной.
– Отчаяние заставляет людей решаться на отчаянные поступки. В тот день, когда я встретил вас на мостовой у своего дома, у вас был вид совершенно отчаявшихся людей.
Она немного выпрямилась в глубоком кожаном кресле, не отводя взгляда от его лица.
– Если ожерелье было таким ценным, как вы сказали, и я, как вы предполагаете, украла его, я не была бы в отчаянии. Я бы неплохо устроилась. Это так очевидно.
Лорд Брант впился в нее взглядом.
– Или, может быть, что-то случилось с деньгами, полученными от его продажи. Возможно, их украли, или вы потратили их, или…
– Или, возможно, я не виновна в преступлении. Возможно, я никогда не брала ожерелья, никогда не продавала его, и поэтому у меня не было денег.
Он не поверил ей, ни на один миг. Она видела это по его лицу. Ее сердце стучало, щеки горели. Она ждала, что он скажет, какая она ужасная.
Тори нервно закрутила выбившиеся пряди волос в кольцо.
– Эти женщины… они были служанками в доме барона?
– Я думаю, да. – Его голос стал мягче. – Если вы попали в беду, Виктория, может быть, я смогу помочь. Расскажите мне правду. Я не верю, что вы одна из тех женщин, которые могут совершить подобные преступления без всякой причины. Скажите мне, что вы натворили, и я посмотрю, чем смогу помочь, чтобы все исправить.
Она бы хотела. Бог мой, она бы хотела рассказать всю правду прежде всего ему. Ей так хотелось броситься в его объятия и умолять спасти ее. Но если бы она сделала это, если бы она рассказала ему, что они с Клер падчерицы барона, по закону чести он обязан был отослать их обратно к барону. Она не могла допустить этого.
– Если бы в том, что вы рассказали, милорд, хоть что-то было бы правдой, я сказала бы вам. Мы с Клер не те девушки, которых разыскивают. Не те, что совершили эти преступления.
У него задергалась щека.
– Лгите мне, Виктория, и я увижу, как вы окажетесь наказанной по всей строгости закона.
Кровь отхлынула от ее лица. Он увидит, как их поведут в тюрьму. Они будут томиться там долгие годы, а может быть, даже умрут там. Боже, ей потребовалось все ее мужество, чтобы смотреть в его жесткое лицо и снова лгать:
– Я говорю вам правду.
Граф еще несколько мгновений всматривался в нее, затем повернулся и пошел к выходу.
– Тогда все, – уходя, сказал он неприятным голосом, не повернув головы. – Пока.
Тори, дрожа, встала на ноги. Она вышла из кабинета, стараясь двигаться совершенно бесшумно. Им с Клер снова придется бежать, бежать из Лондона, найти другое место, где они могли бы укрыться. Когда она возвращалась к себе в комнату, слезы застилали ей глаза. Надо сказать Клер. Она не знает, куда им идти, как добираться до другого места. Надо что-то придумать.