– Мне кажется, я вижу корабль, – шепнула Клер. Тори прочитала на корме название.
– Да, и на палубе только два человека, которые, кажется, очень заняты. – Тори поправила капюшон плаща Клер, чтобы не было видно светлых волос, потом натянула капюшон своего плаща. Взяв сестру за руку, она повела ее к судну.
Глава 8
Палуба «Соловья» приятно покачивалась под ногами Корда. Он всегда любил море – за красоту и огромность, за соленые брызги в лицо и крики чаек над головой, но его любовь к морю была ничто по сравнению с теми чувствами, которые питал Итан – кузен жил и дышал морем, он еще мальчишкой обожал корабли и все связанное с ними.
Было совершенно в порядке вещей то, что Итан, будучи вторым сыном маркиза, после окончания Оксфорда пошел во флот. Корд не знал, как кузен воспримет известие о смерти старшего брата, умершего, пока Итан был в тюрьме, и о том, что он теперь маркиз Белфорд, человек с совершенно другими обязанностями. К счастью, семейство имело отношение к судоходству, так что Итану не грозило оказаться рыбой, выброшенной из воды.
При условии, что он еще жив.
Корд мерил шагами палубу, слушал, как стонут высокие мачты, как поскрипывает такелаж. Ночь была непроницаемо черной, море казалось бесконечным темным фантомом, волнующимся под ними. Когда судно двинулось на восток, подул резкий ветер. Вскоре поверхность воды покрылась белыми барашками пены, которых, впрочем, не было видно в кромешной тьме.
Корд вдыхал влажный соленый воздух, прислушивался к плеску волн, рассекаемых судном, и молил Бога, чтобы их планам ничто не помешало.
Клер схватила Тори за руку.
– Ты слышишь?
Тори придвинулась ближе в темноте трюма.
– Это скрипят деревянные шпангоуты.
– Мне кажется, это крысы. Тори, я ненавижу крыс.
Так как подозрительные звуки скорее всего издавали маленькие, покрытые мехом зверьки, Тори промолчала, только прижалась к деревянным доскам корпуса судна.
Пробраться на борт оказалось легче, чем она полагала. Двое матросов были заняты погрузкой продуктов в камбуз. Фонарь, висевший на мачте в носовой части судна, вывел беглянок к трапу, ведущему в трюм. Трюм тускло освещал еще один фонарь, висевший в нижней части трапа. Они быстро осмотрели внутренность трюма и спрятались за грудой мешков с зерном.
Вскоре один из матросов спустился вниз и задул фонарь, оставив их в темноте.
– Нам не придется сидеть здесь долго, – сказала Тори. – Как только шхуна станет на якорь, мы выберемся на палубу и соскользнем за борт. Нам надо беречь силы. Думай об этом как о приключении.
Клер всегда любила приключения – по крайней мере в воображении.
– Да, это настоящее приключение. Мне никогда раньше не приходилось бывать на корабле, а когда мы доберемся до Франции, мы будем в безопасности.
– Так и будет, дорогая. – Все, что от них потребуется, – не попасться на глаза лорду Бранту, капитану и команде «Соловья»; потом добраться до берега, пройти по совершенно незнакомой местности, избегая дорог, на которых их может ждать опасность, и попытаться найти деревеньку, где они могли бы устроиться более или менее подходящим образом.
Тори вздохнула; молчание нарушалось только ударами волн о нос корабля. То, что казалось таким достижимым в безопасности городского дома, сейчас представлялось почти невозможным.
По крайней мере им не придется плыть. Тори заметила привязанную к корме судна маленькую грязную шлюпку. Она решила, что, когда шхуна станет на якорь и команда займется снастями, они с Клер сядут в шлюпку и доберутся до берега.
– Волнение усиливается. – Корд стоял рядом с Рейфом на носу корабля. На обоих были шерстяные плащи поверх рубашек, панталоны заправлены в сапоги до колен.
– Мы ожидали, что будет неспокойно, – сказал Рейф. – «Соловей» прочное судно, и мы прошли уже больше половины пути.
Ветер поднялся сразу, как только они вошли в устье Темзы, поэтому приходилось идти на большой скорости.
– Завтра мы встанем на якорь до наступления ночи. Надеюсь, проскочим незамеченными и никто не заинтересуется, что нам там нужно. – Если Брадли так хорош, как говорит полковник, он найдет место, где шхуну трудно будет заметить.
Корд смотрел на воду.
– Мне что-то немного не по себе. Дай Бог, чтобы все прошло гладко. Я хочу, чтобы Итан вернулся домой.
Рейф взялся за поручни и стал смотреть на море.
– Я тоже.
Корд видел мужественный профиль своего друга, твердый подбородок и прямой нос, освещенные фонарем, подвешенным на мачте.
– Есть еще кое-что, о чем я хотел бы поговорить с вами.
Рейф перевел на него свои голубые глаза. В лице Корда он, должно быть, что-то прочел, потому что губы его слегка тронула улыбка.
– Не знаю, о чем вы, но готов поспорить, что не обойдется без женщины. Только не говорите мне, что вы наконец влюбились.
Корд улыбнулся и отрицательно покачал головой:
– Ничего подобного, хотя действительно речь идет о женщине. И она, признаюсь, соблазнительная маленькая плутовка. Беда в том, что у нее проблемы с законом.
– Вы шутите.
– Хотел бы. Ее разыскивают за грабеж и попытку убийства.
– О Боже, старина, какого дьявола вы хотите связаться с такой женщиной?
– Она не такая, как вам представляется, иначе я не стал бы связываться. Или по крайней мере я не думаю, что она такая. Окажите мне услугу.
– Какого рода?
– Постарайтесь узнать побольше о Майлсе Уайтинге, бароне Харвуде.
– Харвуд? Боюсь, я никогда не встречался с ним, хотя о нем ходило немало слухов.
– Вот и я знаю то же. И все эти слухи, должен добавить, неважного свойства.
– Вспоминаю, недавно о нем что-то было в газетах.
– Да. Его ограбили две девушки, и одна из них ударила его по голове. Харвуд заявил, что он на несколько месяцев потерял память. Сейчас он в Лондоне, разыскивает преступниц.
Рейф бросил на него долгий изучающий взгляд.
– Эта женщина… Мне думается, та из них, что ударила его по голове.
– Она все отрицает, но я совершенно уверен, что это она.
– И она для вас что-то значит? Корд помолчал.
– Пожалуй что да.
– Тогда я поспрашиваю разных людей, посмотрим, что удастся узнать. Но обещайте, что вы покажете ее мне. Женщина, которая возбудила в вас такой интерес, должна быть особенной.
Корд не ответил. Он хотел надеяться, что Тиммонз выполнит наказ и Виктория окажется в доме, когда он вернется.
– Тори, мне что-то нехорошо. – Клер снова прислонилась к деревянной обшивке трюма и положила руку на живот. – Меня сейчас стошнит.
Боже! Когда Тори задумывала побег, мысль о морской болезни не приходила ей в голову. Сама Тори легко приспособилась к качке, но с Клер дело обстояло хуже.
– Тебя не стошнит, – твердо сказала Тори, желая, чтобы ее уверенный тон соответствовал действительности. – Просто здесь темно. Поэтому тебе стало хуже. Закрой глаза, и, может быть, полегчает.
Клер закрыла глаза.
– О… – застонала она.
– Думай о чем-нибудь еще. Думай о той замечательной кружевной шали, которую ты видела в окне магазина на Бонд-стрит. Думай о том, как красиво она смотрелась бы на твоих плечах.
Клер застонала и прикрыла рот рукой.
– Ладно. Я постараюсь найти ведро. – Тори на четвереньках, отводя руками юбку, чтобы не путаться в ней, отодвинулась от борта, припоминая, что видела ведро, когда они спускались в трюм.
Она поползла по мешкам с зерном и дальше к трапу, двигаясь на ощупь, не обращая внимания на грязь и беготню крыс, которую, слава Богу, не слышит Клер. Когда пальцы коснулись края деревянной бадейки, стоявшей на полу под фонарем, Тори мысленно возблагодарила Бога.
Тут же должен был находиться ящик с кремнем и трутом. Она вспомнила, что видела его рядом с лампой. Понимая, что этого делать не стоит, Тори нащупала ящик, подняла стекло и зажгла лампу. Потом поставила стекло на место, желтый огонек осветил трюм, и Тори сразу почувствовала себя лучше. Если кто-нибудь спустится в трюм, он может подумать, что фонарь просто забыли потушить.