Юлия Дмитриевна весело о чём-то разговаривала с хозяевами дома, когда я вошёл и попросил её поговорить о краже наедине со мной. Она сказала Игорю Валентиновичу и его жене, что расскажет им свою историю до конца, когда вернётся, и пошла передо мной в свою комнату.
Комната Воронцовой была немного меньше комнаты Инги Валентиновны и её дочери. Мебель была очень похожа на ту, что была в комнате Рубцовых, но кровать была одна, а одну стену целиком закрывал тёмно-коричневый шкаф.
Я и Юлия Дмитриевна сели на стулья, которые были очень похожи на стулья из комнаты Инги Валентиновны и Марины Рубцовых, и я спросил, что она знает об ожерелье. Воронцова ответила, что это украшение и достаточно крупную сумму денег её брат действительно собирался подарить ей, однако, однажды она была приглашена на празднование совершеннолетия Марины Рубцовой, на которое не смогла прийти из-за подписания в тот день важного контракта с партнёрами принадлежавшей ей тогда компании. Тогда её брат решил, что для Воронцовой бизнес-партнёры важнее, чем её собственная семья, и переписал своё завещание так, что ожерелье должно было достаться Инге Рубцовой, а деньги, которые сначала должны были перейти к Юлии Воронцовой, по новому завещанию достались Марине Рубцовой. Как сказала Юлия Дмитриевна, она, конечно, сильно обиделась на брата, который так с ней поступил, и на обеих Рубцовых, которые, по её словам, забрали всё себе и даже не вспомнили о своей родственнице Воронцовой, но она считает, что всё происходит к лучшему, поэтому старается не вспоминать ту ситуацию и уж точно не собиралась красть украшение у своей племянницы.
Надо сказать, я слабо верил в безупречность Воронцовой, потому что всё-таки у неё был очень серьёзный мотив: забрать то, что изначально должно было принадлежать ей. Но больше ничего я пока не мог с неё взять, поэтому я поблагодарил её за информацию и сказал, чтобы она продолжала сидеть в гостиной, а сам отправился к Рубцовым, которых всё ещё допрашивал мой консультант.
Когда я вошёл, Евгений Александрович предложил мне вместе с ним обследовать эту комнату, поскольку в ней лежало ожерелье до момента кражи, и мы могли бы найти здесь какие-либо улики.
При осмотре я нашёл на столе бумагу, на которой был написан весь русский алфавит, цифры и знаки препинания. Под всеми буквами, символами и цифрами были написаны какие-то числа в странном порядке. Однако, Марина объяснила мне, что это её личная бумага и к краже ожерелья она вряд ли имеет какое-то отношение.
На полу возле кровати Инги Валентиновны был обнаружен осколок драгоценного камня. Однако, Марина Рубцова справедливо предположила, что найденный объект, вероятно, был не осколком того ожерелья, которое мы ищем, а камнем с картины, которая висела прямо над тем местом и была сделаны из мелких осколков драгоценных камней. Но всё-таки мы с Евгением Александровичем не были в этом так уверены, поэтому предложили показать этот драгоценный камень горничной, которая должна знать его происхождение. Но оказалось, что Инга Рубцова просила свою дочь послать горничную в магазин за новой ручкой вместо той, которая была у Инги Валентиновны до сих пор. Я рассердился из-за этого происшествия и еле сдерживаясь попросил обеих Рубцовых впредь поступать так, как скажем мы с Евгением Александровичем, и больше никого не просить покидать помещение до выяснения всех обстоятельств. Они извинились и пообещали, что в дальнейшем будут поступать только так, как мы им скажем, хотя по ним было видно, что они недовольны тем, что в этом доме командую я.
Тогда мой напарник попросил ручку и листок клейкой бумаги для заметок, которые Инга Валентиновна ранее давала мне, чтобы завернуть в бумагу осколок и подписать его. Однако в ручке не оказалось чернил, поэтому Евгений Александрович просто завернул вещдок в бумагу и положил в карман.
На этом наш разговор с Ингой и Мариной Рубцовыми завершился, и Евгений Александрович сказал, чтобы они ждали в гостиной, пока мы не попросим их снова нам что-либо объяснить. Когда Рубцовы ушли, а мы с коллегой одни остались в коридоре, он рассказал мне, что Инга Валентиновна подозревает одну из кухарок.
Оказалось, что между Ингой Рубцовой и кухаркой произошёл конфликт, когда первая входила в дом, а прислуга стояла возле дверей и встречала гостей. Когда потерпевшая проходила мимо кухарки, та наступила ей на ногу, но сразу же принесла свои извинения. На Рубцову было надето то самое дорогое украшение, цену которого я боюсь вспоминать, поэтому она сразу же стала причитать, что оно могло упасть, разбиться, и в таком случае с самой кухарки и со всех её родственников были бы взяты огромные деньги, без которых они были бы никем. Кухарка сильно разозлилась за такие слова на Ингу Валентиновну и в сердцах сказала, что она может сделать так, что Рубцова больше своего ожерелья никогда не увидит, если для неё оно дороже всего.