— Не может быть, чтоб всех! — усомнился Ширшин и снова начал с неимоверной настойчивостью «пахать» блеснами порог.
— Всех! — сердито отрезал проводник. — Даже нам на талу не оставили.
Однако не таков был Ширшин, чтобы сдаваться. Он знал, что в Курейке водится рыба, перед вкусом которой никто не может устоять — ни таймень, ни человек. Он поймал эту рыбу, привязал вместо блесны к спиннингу и, сев на резиновую лодку, начал водить ее поперек реки. И таймень взялся! Да еще какой! Не устоял все-таки перед сигом! А ведь был ученый — с обломками крючков в губе. Все утро, как вол, он возил лодку.
Впервые я познакомился с ловлей сигов в 1957 году, когда геологическая судьба забросила меня в Игарку. Я сошел с теплохода июньским днем и сразу же отправился смотреть этот знаменитый порт на Енисее.
У Игарки был особый, непохожий на наши другие города облик — деревянный. Все дома, кроме двух, были срублены из дерева. Дороги, тротуары, мосты тоже сделаны из дерева. К деревянным оградам тянулись деревянные тропинки. А вокруг деревянных тропинок расстилались черные вздрагивающие трясины, усыпанные бурыми опилками, корой, щепками… Одним словом, все было из дерева.
И жители занимались в основном обработкой дерева. День и ночь ползли к Игарке караваны смолистых золотых плотов. Без умолку визжали лесопильные заводы. Как фантастические длинноногие пауки, прижимающие к брюху мешок с паучатами, проворно сновали лесовозы, неся меж колесами свеженькие желтые доски.
По дороге мне встретился худенький паренек со связкой кривых, березовых удилищ.
— Ты куда бежишь? — спросил я.
— Сиговать, — ответил он торопливо. — Вчерась Пашка Цыган уйму сигов натягал.
Дел у меня не было, и я увязался за пареньком.
Вскоре подошли к тихому заливчику. Собственно, тиха была лишь поверхность заливчика, берег же упруго колыхался от шагов рыболовов. Они возбужденно расхаживали среди длинноствольных батарей березовых удилищ и были похожи на артиллеристов, ожидающих команду к бою.
На реке с тяжелым плеском переваливаются запоздалые льдины, топорщатся вывороченные деревья, кружатся в водоворотах ободранные бревна. А в заливчике — спокойно. Бурые травинки, мелкие, сухие прошлогодние листья, хвоя медленно нанизываются на торчащие из воды голые ветви кустов.
За гнилыми, щербатыми пнями в ложбинах косогора прячутся почерневшие, избуравленные ветром снежные сугробы. Из-под них звонко выбиваются ручейки, по рыжим обрывистым пригоркам бесшумно ползут густые глинистые струи.
На краю заливчика, под березами, уютно примостился крытый сеном шалаш. Высокий мужчина с красным шрамом на смуглом лице бросает в банку куски рыбы.
— Пашка Цыган, — шепчет паренек. Я подошел к костру:
— Клюет? — Не дюже что-то, так себе — одно ребячье баловство. Вода на спад пошла. Сиг чует, боится, как бы его не отрезало от Енисея, потому совсем перестал клевать, удирает, значит, восвояси. А вчерась вода прибывала, так не успевал червей нанизывать: уж больно ретиво хватал.
Он потряс над банкой марлевым узелком с солью. Аппетитный запах вареной рыбы смешался с дымком ольховой гнилушки.
У самого берега быстрыми кругами заплескалась рыба, удилище ткнулось в воду, Пашка торопливо оставил уху. Из мутной илистой воды послушно шел на леске большой сиг.
— Хорош балычок, на кило, пожалуй, — с завистью вздохнул сосед, удилища которого точно вросли в землю.
Я с интересом начал рассматривать неизвестную мне рыбу. До чего же он изящен, этот енисейский сиг! Длинный, плавно-овальный, с острой чертой мордочкой и черными глазами, с узким полупрозрачным дымчатым веером на хвосте. На спине два плавника: один почти посередине — остроугольный, второй у хвоста — мягкий, округлый, так называемый жировой плавничок. Брюшные перышки чуть-чуть желтоватые, рассеченные на ровные дольки. А сам он ослепительно белый, только спинка сероватая с сизым отливом.
Почти все игарские рыболовы ловят сига на закидушки. Вырубают в тайге березку потоньше да подлиннее, привязывают метров двенадцать шнура, на конец — гайку или кусок свинца. К шнуру привязывают два-три поводка длиной двадцать-тридцать сантиметров. На каждом поводке — по крючку. И снасть готова.