…Ко второму приезду в монастырь, спустя два месяца, Вера с мужем подготовились заранее: купили на рынке десять пачек недорогого стирального порошка, упаковку мыла, крупу, муку и растительное масло. Хотелось взять с собой всего как можно больше, но не хватало денег.
Ранний сентябрь одарил воскресный день великолепной погодой, и на душе было празднично. Вера думала об отце Михаиле и представляла себе, как засветятся радостью глаза монахинь. Не благодарности ждала она, не награды, а радости от того, что появилась, наконец, и у нее возможность сделать доброе, богоугодное дело, и что встретился ей священнослужитель, не оттолкнувший ее. И кто знает: может, именно отец Михаил и станет тем человеком, который поможет ей избавиться от сомнений и проложить собственный Путь к Господу?
Служба к тому времени, когда они приехали в монастырь, уже закончилась, и в церкви было безлюдно. Никого так и не дождавшись, Вера вышла из храма и вдруг заметила быстро идущую по боковой дорожке монахиню в черном развевающемся одеянии. Она бросилась за ней:
– Постойте, сестра, постойте. Мы с мужем привезли для монастыря продукты, кому их отдать?
Молодая бледная девица в очках с неестественно выпуклыми линзами неприязненно взглянула на Веру, так резко вторгшуюся в ее мысли, и деловито спросила:
– За спасение души молитесь?
– Какое спасение? – опешила Вера.
Монахиня, глядя в сторону, разъяснила:
– Продукты и подарки в монастырь привозят за спасение души, грехи замаливать.
Кровь бросилась Вере в лицо. Еще недавно такое удивительное чувство ожидания чуда, согревавшее ее все эти долгие два месяца, вдруг стало смешным. Отрезвление обрушилось, как ледяной ливень, и показалось, будто из-за широкого ствола сосны кто-то невидимый издевательски показывает на нее черным скрюченным пальцем: «Наивная, наивная!». Вера опустила глаза и спросила тихим ровным голосом:
– Куда отнести продукты?
– В трапезную, – ответила, как отрезала, монахиня и, сославшись на занятость, быстро пошла прочь.
За ней поплыла, развеваясь по воздуху, черная полупрозрачная накидка, словно крылья диковинной птицы. Вера некоторое время, не в силах оторваться от вида летящего траурного шифона, смотрела ей вслед. Потом, стряхнув наваждение, опомнилась и пошла к мужу.
С трудом открыв тяжелую двустворчатую дверь трапезной, они вошли в мрачный вестибюль. Это было очень старое двухэтажное здание с узкими окнами под потолок и широкой деревянной лестницей на второй этаж. Возле одной из боковых дверей на низеньких скамеечках сидели две пожилые монахини и просеивали муку, напевая молитвы. Их взгляды были устремлены на собственные руки, пергаментные лица казались отсутствующими, размеренное мелодичное бормотание волнами поднималось под черную крышу и терялось в мрачных густых тенях стропил.
– Простите, кому мы можем отдать продукты?
Звонкий голосок Веры неприлично вторгся в песнопения, вопрос повис в воздухе. Женщины не подняли глаз, молитвы продолжали литься в гулкую тишину, шорох просеиваемой муки дополнял эту монотонную музыку.
Вера повторила чуть громче:
– Простите, пожа…
Одна из женщин, едва кивнув в сторону выхода, раздраженно прервала ее:
– Направо за углом дверь, – и снова их тягучие голоса заполнили пустое сумрачное пространство.
Вера с мужем испуганно выскочили на свет, будто чудом спаслись из затянувшего их омута, и пошли прочь. Как заведенные, молча повернули за угол: кривая тропинка привела к деревянному крылечку – черному входу в то же здание. Возле ступенек навалом лежали пустые коробки из-под дешевого турецкого печенья, грязные стеклянные банки, полусгнившие доски, ржавеющий столярный инструмент. Вера осторожно поднялась по некрашеным скрипящим ступенькам и увидела обыкновенную кухню – с газовой плитой, баллоном и самодельным деревянным столом, на котором громоздились вымытые кастрюли, миски и тарелки.
На табуретке сидела опрятная пожилая женщина в обычной одежде и чистила картошку. Увидев мыло и продукты, она обрадовалась Вере и ее мужу, как званым гостям, засуетилась, стала все раскладывать по полкам. Ловко припрятав в карман фартука кусок мыла, виновато улыбнулась и вдруг спохватилась:
– А вы получили благословение у матушки игуменьи?
– Благословение? На что?
Удивление Веры было столь искренним, что женщина сочувствующе покачала головой:
– Ой, деточка, сходи за благословением. У нас все, кто приезжают в монастырь, должны благословение получать. А я пока порядок наведу.