Джейн снова уселась в кресло-качалку и спросила у подруг:
– Вам доводилось иметь дело с ее сестрой, Дорис?
Обе девушки отрицательно покачали головами.
– Дорис никогда не заходит в офис, а в прошлом году даже не приняла участия в традиционном банкете по случаю Дня независимости. «Я так редко бываю на нижних этажах папенькиной фирмы…» – Джейн так удачно передразнила Ребекку, что подруги покатились со смеху.
– А теперь мы послушаем историю твоих романтических похождений с самого начала, – безапелляционно заявила Кэрол, протягивая свой стакан за дополнительной порцией коктейля…
Джейн чувствовала себя совершенно разбитой, когда провожала подруг по домам поздно вечером. Она по привычке прибралась в своей единственной комнате, раздвинула софу, превратив ее в кровать, и направилась к платяному шкафу. Надевая простенькую ночную рубашку из тонкого ситца, она поймала собственное отражение в зеркале. В рыжеволосой лгунье ровно сто восемьдесят сантиметров роста и шестьдесят два килограмма веса. В большом зеркале она отражалась вся от макушки до самых пяток.
Ей вдруг захотелось повнимательнее рассмотреть себя. Вот уже несколько лет Джейн не находила никаких изменений в своей внешности. Она достигла своего теперешнего роста в шестнадцать лет. Жутко стесняясь его, она стала сутулиться. Позже потребовались годы упражнений, чтобы исправить осанку. Волнистые от природы волосы с детских лет сохраняли ярко-медный цвет. В лице не было ничего утонченного и загадочного: прямой нос, большой рот с пухлыми губами. Скулы выступали лишь тогда, когда она ела что-нибудь кислое. Главным своим украшением Джейн по праву считала глаза: огромные, миндалевидного разреза, редкого зеленовато-голубого цвета. Они смотрели на мир открыто и наивно, даже когда их обладательница откровенно лгала.
Сестра Марта, настоятельница в монастырском интернате, одном из многих в длинной веренице школ, в которых довелось учиться Джейн, не раз возводила руки к небесам и укоризненно качала головой, выслушивая очередное невероятное объяснение девочки, почему ей не удалось выучить урок. Несколько лет подряд абсолютно неуправляемая девчонкa-сорванец баламутила всю школу, подкладывала одноклассницам в парты лягушек и пауков, взрывала на уроках хлопушки и при этом смотрела на настоятельницу незамутненными ангельскими глазами цвета морской волны.
Приблизившись к холодному стеклу, Джейн пыталась постигнуть, действительно ли глаза являются зеркалом души. Ее душа жестоко страдала ото лжи. Джейн лгала постоянно, причем даже себе, живя в своем придуманном мире, потому что реальный мир был слишком жесток к ней. Сегодня она снова солгала.
– Ты неисправима, – сердито прошипела Джейн своему отражению в зеркале, захлопнула дверь шкафа, решительно направилась к софе и плюхнулась на нее со всего размаху.
Она надеялась, что с возрастом к ней придет мудрость, полагала, что накопленное профессиональное мастерство придаст ей уверенности в себе и сделает детскую привычку фантазировать ненужной. Сегодня она превзошла себя, усердствовала так, что маленькая ложь выросла в огромный обман. Джейн подняла к небесам свои невинные глаза, чувствуя, что сестра Марта наблюдает за ней оттуда.
Джейн отправилась в круиз, предвкушая, что ей предстоит незабываемый отдых. Она всю жизнь мечтала полюбоваться звездами, падающими с небес прямо в ночной океан и мерцающими уже со дна, серебряной дорожкой лунного света на гладкой поверхности моря, тянущейся до самого горизонта; ей хотелось ощутить, как ветер ласково треплет ее волосы, а самое главное – она действительно надеялась встретить красивого и нежного парня, влюбиться в него и целоваться под волшебным тропическим небом. Но это были пустые мечты, которые развеялись в пух и прах.
Все шесть дней Джейн провела в обществе пожилого судового доктора и медсестры – его жены. Девушка была заточена в своей крошечной каморке на самой нижней палубе; ей пришлось испытать невероятные мучения от жестокой простуды, сопровождающейся резями в желудке, и такой сильной морской болезни, что даже судовой доктор, глядя на нее, беспомощно разводил руками.
Круиз сулил массу удовольствий. В ожидании чуда Джейн взошла на судно, быстро повесила в шкафчик яркие воздушные наряды, купленные специально для путешествия, и отправилась изучать палубы, одну за другой. Описывая «Колумбус» подругам, Джейн ни на йоту не погрешила против истины. От его размеров и роскошной внутренней отделки захватывало дух. Но стоило теплоходу выйти в открытое море, как стены и потолок стали качаться, а линия горизонта беспрестанно начала менять свое местоположение. У Джейн закружилась голова, а желудок вывернуло чуть ли не наизнанку.
Она попробовала лежать в шезлонге с закрытыми глазами и глубоко вдыхать свежий соленый воздух. Когда это не помогло, девушка добралась до своей каюты, надеясь, что там ей станет лучше. Но с каждой секундой ее состояние ухудшалось, и пришлось обратиться к судовому врачу. Доктор Джонсон и его жена Бетси были очень добры к ней. Доктор обнаружил, что у путешественницы поднялась температура и распухли железки. Джейн вспомнила, что именно с этого начинался грипп у сотрудников «Флеминг индастриэл».
Бетси, помимо лекарств, принесла ей кучу журналов и брошюр и пыталась развлекать пациентку беседами. Лекарства действовали одурманивающе, и Джейн спала практически все дни круиза. Она даже не смогла ступить на землю Сан-Сальвадора. К счастью, кое-какие сувениры и буклеты можно было приобрести в киосках на лайнере.
Итак, шесть дней круиза на великолепном лайнере прошли в полудреме и не проходящей тошноте. Джейн горестно вздохнула, вспомнив, как самозабвенно врала лучшим подругам. 3ачем она это делала? Если не хотела выглядеть полной дурой в глазах неожиданно явившейся Ребекки Флеминг, могла бы с легкостью обратить свой рассказ о пережитом кошмаре в шутку. Все обстояло гораздо сложнее.
Кэрол, Анджела и Джейн в принципе были очень похожи друг на друга. Девушки выросли в довольно бедных семьях, хотя были умны и привлекательны. Всем троим минуло двадцать пять, занимали они одинаковые должности в одной и той же фирме, и все стремились обрести главное, чего мучительно не хватало в детстве, – любви…
Никто из них не был уроженкой Флориды. Все трое приехали в Майами больше года назад и познакомились уже во «Флеминг индастриэл». Между ними завязалась тесная дружба, как если бы они были сестрами. К своему великому огорчению, они вскоре обнаружили, что женское общество не дает ощущения полноты жизни.
На первый взгляд мужчин вокруг предостаточно: на работе, на пляже, в спортивных залах, на дискотеках, в молодежных клубах, которые посещают парни и девушки в надежде найти спутников жизни. У каждой из подруг были когда-то приятели, в которых девушки одинаково разочаровались. Многие парни частенько считают, что в благодарность за приглашение на дискотеку и пару коктейлей подружка должна тут же переспать с ними.
Джейн отчаянно мечтала встретить человека, который полюбил бы ее. Но, наталкиваясь на холодную расчетливость партнера, она тут же впадала в уныние. Ее детство прошло в интернатах для трудных девочек. Случалось, она плакала по ночам, раскаиваясь в своих поступках, из-за которых очутилась в исправительном учреждении, где царят бездушие, серость, ограниченность, тупая муштра, где нет места душевной теплоте и любви. Джейн пришлось научиться возводить вокруг себя оборонительные сооружения и прятаться за ними, чтобы сохранить свое внутреннее «я».
С возрастом пришло умение скрывать свой внутренний мир от любопытных глаз за непроницаемой маской. Посторонним порой казалось, что Джейн хладнокровна и рассудочна, раскрепощена и уверена в себе, что она – хозяйка собственной жизни. Но нередко случались сбои. Прошлое незвано вторгалось в настоящее, и Джейн теряла самообладание…