Гладко на бумаге. В быстротекущей игре теоретизировать некогда, там расшифровку ситуаций хорошие игроки ведут по интуиции, мгновенно. И всегда останется неправым тот, кто хоть и действовал строго по уставу, но ничего не добился. А поправшему все разумные законы, но вогнавшему-таки мяч в сетку – честь, хвала и слава! И уж можно не сомневаться, что его странному, но принесшему победу решению немедленно найдется чуть ли не научное обоснование.
Фактически в этой простенькой коллизии сталкиваются и обнажаются коллективные и индивидуальные начала футбола. Да, сталкиваются. Легче легкого объявить, что одиннадцать людей, натянувшие на плечи одинаковые футболки, тем самым уже коллективисты, что таковы условия игры, а если кто-то из них заигрывается с мячом дольше положенного, то он эгоист, себялюбец, пижон и вообще никудышная сомнительная личность. Пробуют себя на просторном футбольном поле и такие, но игра их выбраковывает, и довольно быстро. В мастера выходят люди, добровольно принявшие, сознательно выполняющие, впитавшие в себя главные установления футбола, как игры коллективной. И тем не менее индивидуальное и коллективное начала то и дело входят в конфликт, рождают споры.
Был в киевском «Динамо» форвард Анатолий Бышовец. Его еще из юношеской команды собирались отчислить за таскание мяча, но оставили, потому что он, непонятно каким образом, забивал много голов. На него, уже взрослого, уже игрока сборной страны, покрикивали иные тренеры, о нем сложилось мнение, что, «если бы умел отдать вовремя пас, ему бы цены не было». Словом, играть спокойно ему не давали, тщась отнять у него, к счастью упрямого, редкие достоинства и превратить прирожденного дриблера в средненького форварда.
Полузащтник из того же клуба Виктор Колотов. Как легко, даже, можно сказать, весело начинал он! Длинные как ходули, неутомимые ноги, казалось, сами, казалось, шутя и играючись выносили его к воротам противника, и колотовские набеги были неотвратимы. Его удары решили исход многих важных матчей. В искусстве точных передач, в оборонительной маете он был явно послабее. Но, как нарочно, иные тренеры его превращали то в диспетчера, то в «волнореза», и скромный, всегда играющий с душой, в полную силу, он беспрекословно выполнял любую порученную ему работу. Считалось, что перегруппировка – в интересах команды. Конечно, такой игрок всегда что-то вложит в общее дело. Однако то редкое достоинство, которым Колотов был отмечен природой, мало-помалу сходило на нет, и он стал превращаться в игрока пусть и хорошего, но не слишком заметного, каких немало. А потом, в сезоне 1975 года, когда киевское «Динамо» блеснуло прекрасной игрой, Колотов опять стал самим собой, ему предоставили свободу, и он вволю атаковал, забил самые важные и самые красивые – колотовские! – голы.
Еще один форвард из той же команды – Олег Блохин. Сразу, едва появившись среди взрослых, юноша зарекомендовал себя мастером скоростного рывка, ориентировки в тесноте и завершающего удара. И принялся забивать голы. Кажется, все, что надо. Нет, немедленно прозвучали постные нотации о вреде игнорирования партнеров, жалобы на то, что Блохин, взяв мяч, тут же не отдает его, а старается сам обвести, прорваться, ударить. И ведь получается у человека! Но, как видно, кого-то раздражали его самобытность, его отклонение от образа «среднетактического» нападающего. Убогое, трафаретное, инкубаторское мышление!
Московский динамовец Геннадий Еврюжихин. Более эксцентричного футболиста я не припоминаю. То он был в фаворе, сумев всех восхитить своими дальними, прекрасно рассчитанными передачами, своим длинным спринтом, блужданиями, не поддающимися быстрому уразумению, каким-нибудь невероятным голом. А то всех возмущал навесами мяча с фланга почему-то обязательно за ворота, холостыми пробежками, отпрыгиванием в сторону от резкого противника. Он был то необычен, то смешон. Еврюжихина без конца поучали, критиковали, не желая понять простой вещи: суть этого интересного игрока в том, что если он не отошлет мяч за ворота, то не сделает в другой попытке и прекрасной передачи, с которой будет забит гол.
Надо уметь принять игрока таким, каков он есть, и извлечь всю пользу из его сильных качеств. У нас же полно охотников переучивать, подравнивать, как в плохой парикмахерской – на один фасон, «под горшок». И так все десять лет, пока он играет. И только когда сойдет такой человек с поля, со вздохом скажут: «Л хорош был, другого такого не скоро сыщешь, жаль, что не полностью раскрылся…» Иные тренеры напоминают не конструкторов, а плотников, подтесывающих бревна, чтобы стали одинаковыми. Только лес изводят, лишний труд на себя принимают, а все равно их сруб не радует глаз.