Эти строки не из вчерашней газеты – я позволил себе привести выдержку из своей статьи в «Советском спорте», напечатанной в сентябре 1953 года. Между тем именно в том сезоне формировались мастера, которым вскоре предстояло в составе сборной команды одержать громкие победы на международном фронте.
Не возьмусь утверждать, что сезон 1953 года был хуже или лучше любого из тех последних сезонов, которые еще свежи в памяти. Сопоставлять игру сегодняшнюю с игрой четвертьвековой давности – дело зыбкое, если не напрасное. Кроме всего прочего, растет и наша взыскательность, более сведущей становится широкая публика. Однако и «долг перед аудиторией», и «неумение бить по воротам», и то, что «играли хуже, чем прежде», – все это знакомо нам и сегодня. И тем не менее беды клубного футбола не помешали в свое время созданию сильной сборной.
Так уж получилось, что сборная наша вышла на международную арену (имеется в виду участие в официальных турнирах) много раньше, чем клубы. Например, в розыгрыш Кубка европейских чемпионов, учрежденного в 1955 году, наши клубы включились с одиннадцатилетним опозданием, уже после того, как сборная побывала на трех чемпионатах мира, в двух розыгрышах Кубка Европы. Дело обстояло таким образом, что сборная в одиночку осваивала международный опыт, сражалась в одиночку, она и только она завоевывала для страны футбольный авторитет. Именно поэтому она выглядела вполне самостоятельной боевой единицей, облеченной доверием, наделенной чувством собственного достоинства.
Москвичи – спартаковцы, динамовцы, торпедовцы и армейцы, тбилисцы, киевляне и ростовчане, явившись в сборную, образовывали содружество, которое жило по законам повышенной ответственности, где новичков брали в оборот даже не тренеры, а игроки-старожилы, признанные вожаки. Я пишу об этом с полной уверенностью, потому что не раз и не два жил й путешествовал вместе со сборной, можно сказать, дышал ее воздухом, в сложные минуты, как нейтральное лицо, принимал исповеди, правда, людей не кающихся, а настаивающих на своих взглядах и вкусах. Бывало, игроки ворчали, ругались, на что-то сетовали – Нетто, Яшин, Масленкин, Иванов, Месхи, Метревели, Воронин, Шестернев, Хусаинов, Пономарев, Сабо, Хурцилава, но они знали цену себе и противнику, ни перед кем не ломали шапку, и не было для них матча, который они не считали бы возможным выиграть.
А в 1970 году в Мехико я однажды ехал в автобусе с командой и вел тихий разговор с двумя игроками.
– Телевизор смотрите? Кого видели?
– О бразильцы! О англичане! А сборная ФРГ?!
Слушая эти восторги, я подумал, что времена в сборной переменились: прежде о противниках отзывались точнее, строже, скупее, как бы помня цену и самим себе.
Весной 1972 года в белградской гостинице я смотрел вместе с футболистами сборной транслировавшийся с «Уэмбли» матч чемпионата Европы Англия – ФРГ. Было удивительно тихо, как-то подавленно тихо. И разошлись, не обменявшись впечатлениями.
А лет за шесть-семь до этого, в старой сборной, ктонибудь – Яшин, Воронин, Шестернев – во всеуслышание бы заявил: «Прилично играют. Хорошие командочки!» И после такой спокойной похвалы у всех осталось бы ощущение, что и они способны сыграть с теми, кто блистал на экране. Ну а тогда, в Белграде, после телесеанса мне показалось, что наши футболисты уже готовы смириться с неизбежностью своего поражения в предстоящем матче со сборной ФРГ. Так и случилось месяца через полтора, в финале чемпионата Европы.
Я убежден, что наша сборная могла бы оставаться самостоятельным сообществом, знающим свои исключительные обязанности, способным вкладывать все силы в каждый свой матч. Однако было сделано много такого, что подточило основы прекрасного футбольного единства.
Сборная стала играть чересчур много. Если к официальным встречам со сборными других стран прибавить так называемые контрольные матчи с зарубежными клубами, то мы получим в сумме от двадцати до тридцати игр. Это почти столько же, сколько играет клубная команда в чемпионате страны. (Сборные Англии, ФРГ, Бразилии проводят в сезоне примерно десять матчей.) Происходит нечто вроде девальвации: у игроков сборной теряется ощущение исключительности события, особого значения своего участия. Матчи «за сборную» становятся рядовыми, а так как от них еще накапливается лишняя усталость, то некоторые и вовсе делаются в тягость. Это и приводит к выветриванию чувства повышенной ответственности, без которого существование коллектива сборной немыслимо.
Осенью 1965 года я сопровождал сборную в южноамериканском турне. Наши хорошо сыграли со сборными Бразилии (2:2), Аргентины (1:1) и Уругвая (3: 1). А потом, в Чили, их противником оказался клуб «КолоКоло» – и проигрыш (1:3) без особой борьбы. Противник, что называется, не вдохновил. Прохладное отношение игроков к этому матчу было заметно, да они и не делали из этого секрета. Но то турне можно считать едва ли не идеальным по его спортивному звучанию, по уважению и интересу прессы, по огромной аудитории, собранной матчами.