Он заметил, что Лиафорн сидит, скрестив руки на груди, и смотрит на него.
«Подозреваемых нет», - сказал Ларго. «Очевидно, кто-то пришел к нему домой сегодня днем. Должно быть, это произошло очень скоро после того, как он вернулся из школы. А может, они его там ждали. Во всяком случае, кто бы это ни выстрелил в него дважды. Оставил его на полу в гостиной ».
- Сукин сын, - сказал Чи. «Есть идеи, почему его застрелили?»
«Нет, - сказал Ларго. Он прислонил стул к стене и смотрел на Чи поверх очков. "Как насчет тебя? Есть идеи?"
«Нет», - сказал Чи.
«О чем вы с ним говорили?»
«О том, что он мог видеть той ночью, когда был убит Нез».
"Что он видел?"
«Он сказал, что ничего не видел».
«Он оставил записку, - сказал Ларго. «Написал на обоях там, где лежал. Он написал «Позаботься о Така», а под ним написал «Скажи Чи, что я солгал». Он вложил палец в свою кровь и написал это ».
«Будь проклят, - сказал Чи.
"Как вы думаете, что он имел в виду?"
Чи заколебался. «Ну, я знал, что он солгал об одном. Он сказал, что не видел других машин. Он должен был видеть мою полицейскую машину. Он шел ко мне, его джипстер был, и он повернул направо прямо перед нашей встречей. Сработала моя сирена и мигалка. И мои фары были прямо на нем. Ни в коем случае он бы меня не заметил.
Все трое подумали об этом.
Липхорн сказал: «Странно лгать».
«Я тоже так думал, - сказал Чи. «Интересно, почему?»
"Вы спросили его?"
"Нет"
"Почему бы и нет?"
«Я не думал, что это приведет к чему-либо».
Лиафорн задумался и кивнул. Он сказал: «Почему вы пошли с ним поговорить? Вы в отпуске для выздоровления. И это федеральное дело ".
Чи почувствовал, что краснеет. «ФБР с ним не разговаривало, - сказал Чи. «Я думал, он что-то видел».
Липхорн не стал это комментировать. Он сказал: «Вода для кофе кипит».
Однажды Джо Липхорн пристрастился к сигаретам - он курил нефильтрованные Pall Mall по две пачки в день, а когда он перешел на нитеры в ответ на беспокойство Эммы, по три пачки в день. Он избавился от этой привычки на ранней стадии неизлечимой болезни Эммы. Он укусил пулю, лишающую никотина, как своего рода подношение ей, которая любила его. И к богам - что эта маленькая, красивая женщина останется с ним. По мере того, как тяга к сигаретам угасала, он обнаружил, что ее сменило наслаждение от кофе. Теперь он просыпался каждое утро в своей одинокой постели, ожидая первого глотка и наслаждаясь им. Его рабочий день измерялся промежутками между чашками.
Будучи Лиафорном, логично, он знал, что эта навязчивая история с кофе представляет собой изъян в его характере, слабость, а также опасность для его здоровья. Он пошел на логический компромисс: не более четырех чашек до полудня и ничего, кроме без кофеина после обеда. При этом он жил довольно счастливо.
Но сегодня он почти не пил кофе. Он выпил свои обычные две чашки с тем, что осталось от тушеной баранины вчера вечером на завтрак. Он остановился в магазине у шоссе на перекрестке Ньюкомб, чтобы выпить еще чашку. Но доступного не было. На обед в Шипроке подавали разогретый несвежий напиток, явно оставшийся после завтрака и непригодный для употребления даже по мягким стандартам Лифхорна. А потом вмешалось убийство Хуан Цзи. Теперь, когда Джим Чи пролил кипяток на кофейную гущу, аромат, достигший ноздрей Лиафорна, был неописуемо восхитительным.
Он никогда раньше не видел кофе, приготовленного таким способом. Чи поставил рядом с раковиной три кружки, на одну из них поставил маленький черный конусообразный гаджет, вставил в него бумажный фильтр, вылил в него ложку «Фолджера» и вылил воду. Затем он заменил гущу и повторил процесс с другими чашками. Расточительно, подумал Лиафорн, и требует много времени. Но когда он попробовал результаты, он был впечатлен. Совершенно нормально. Так хорошо, как и все, что он когда-либо пробовал. Он внимательно посмотрел на Чи через край чашки. Странный молодой человек. В каком-то смысле он был хорош собой, с таким длинным чувствительным лицом, которое, казалось, нравилось женщинам. Достаточно хороший полицейский, превосходный в одних категориях, слабый в других. Он вспомнил, что Ларго однажды попробовал его как действующего сержанта. Это длилось недолго по какой-то причине, которую он забыл или, что более вероятно, никогда не знал. Но он мог догадаться о причине. Чи не был организатором. Он был одиночкой. Хороший фрилансер. Человек, который работал внутри системы только до тех пор, пока система не вмешивалась. Один из тех, кто шел со своим личным барабанщиком. Например, попытка быть хатаалием и полицейским одновременно. Это было не просто непрактично. Как, черт возьми, коп мог получить свободное время для девятидневного пения? Это было неуместно. Это было все равно, что быть инвестиционным банкиром и католическим священником одновременно. Или раввином и клоуном. Люди не приняли бы этого. Они ожидают, что шаман или священник будет отличаться от обычных людей, ожидают, что он будет жить в тени на опасной мистической окраине сверхъестественного. Теперь Чи наполнял горшок, тяжелая повязка на левой руке делала это неуклюже. «Плод фриланса, - подумал Лиафорн. Но, честно говоря, он должен сказать, что мертвый полицейский был результатом нарушения правил, а обожженная рука - продуктом храбрости Чи. Он задавался вопросом, вошел бы он в огонь, схватился за раскаленную дверную ручку, чтобы спасти жизнь другого человека. Он не был уверен, что будет. Он мог бы стоять там, рассчитывая шансы на успех, пытаясь делать то, что было рационально.