Минако почувствовала, как ее кровь начала закипать.
Вот же ж гад…
Марс почувствовала неладное и хотела уже вмешаться, но, встретив убийственный взгляд Венеры, моментально отказалась от этой идеи.
Минако выхватила бокал шампанского с подноса одного из официантов, осушила его в два глотка, после чего устремилась к мужчине, который спокойно шел в противоположном от нее направлении, и закричала, что есть мочи:
— ПОСМОТРИ ЖЕ НА МЕНЯ, СУКИН ТЫ СЫН!
В зале повисла гробовая тишина.
У кого-то из присутствующих промелькнула мысль, что молодой девушке не пристало так выражаться, а кто-то, кто хорошо знал Минако, уже начинал молиться, чтобы за этой вводной частью не последовало продолжения.
Кунсайт остановился, медленно развернулся, и впервые за это тысячелетие посмотрел ей прямо в глаза.
Минако захотелось заплакать — до чего же он красив! В его глазах отражалась неукротимость, которой она почти завидовала, а он никогда ей не принадлежал. От шампанского щеки налились краской, а взгляд молодого мужчины пронизывал ее насквозь — и зачем она все это затеяла, спрашивается?
Когда она уже была готова развернуться и уйти, случилась самая невероятная вещь на свете — Кунсайт улыбнулся. Никогда до того момента она не видела на его лице искренней улыбки. Да, он иногда ухмылялся, поддразнивая ее; уголки его губ могли слегка приподниматься во время обмена любезностями с придворными; она видела, как он довольно скалился на поле битвы и слышала его злорадный смех, когда тот был одержим демоном.
Но эта его улыбка… Это что-то из другой оперы.
Эта улыбка была радостной, искренней. Почему он улыбался? Венера непонимающе уставилась на него.
Он облегченно вздохнул. Этот негодяй был чем-то доволен!
Минако сжала руку в кулак, готовясь стереть эту отвратительную улыбку с его лица, когда он внезапно произнес:
— Слава Богу, это ты.
Кулак разжался сам собой, а она резко отступила назад.
Те самые слова, что написаны у нее на запястье. Слова, которые могла произнести только ее родственная душа. Но… как?
— Быть не может.
— Я знаю, это не то, чего ты ожидала.
Она сняла перчатку, внимательно изучая слова, которые он только что озвучил.
— Что? Кунсайт, это невозможно! Ты… Я… Не эти слова мы впервые сказали друг другу, я помню это, как сейчас. И тогда, в детстве… Мы же встречались в этой жизни.
— Вероятно, что так, но, полагаю, на тот момент я не был твоей родственной душой.
Она покачала головой.
— О чем ты говоришь? Мои слова остались точно такими же, какими были в Серебряном тысячелетии! Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Я три тысячи лет ждал, чтобы ты накричала на меня. Венера, когда мы впервые встретились, моя душа уже не была целой — ее украли у меня задолго до нашей встречи.
У нее закружилась голова. Если все это правда, то ей нужны доказательства: она схватила его за запястье, задрала рукав и увидела те самые слова, которые прокричала минуту назад.
«Посмотри же на меня, сукин ты сын».
Значит, все верно. Мужчина, которого она безмерно хотела, и по кому изнывала все это время… Мужчина, который постоянно игнорировал ее тогда, в Серебряном тысячелетии, также как и…
— Ты хотел, чтобы это была я.
— Венера, я знаю, я последний человек, которого ты хотела бы видеть рядом с собой… Я полностью осознаю, что натворил: даже если я совершил все те поступки не по доброй воле, я знаю, что заслуживаю смерти за предательство.
— Ты хотел, чтобы эти слова сказала я: ты никогда не смотрел на меня, нарочно игнорировал… Ты хотел, чтобы это была я.
— Да я из кожи вон лез, только чтобы ты произнесла эти самые слова, — Минако почувствовала, как глаза начинает жечь. — И, когда в тот день ты назвала мне свое имя, я был ужасно разочарован. К сожалению, мое подавленное состояние помогло ведьме захватить контроль над моим сознанием, и я никогда себе этого не прощу.
Слезы устремились по ее щекам, и она крепче схватилась за его запястье в поиске поддержки.
— Чем больше я узнавал тебя, тем сильнее злился. Кто еще это мог быть, если не ты? С твоей палитрой эмоций, с непростым характером. Боже, Венера, я не встречал воина неистовей, чем ты. Каждый раз, когда я видел тебя, клянусь, мое сердце разбивалось на еще большее количество осколков. Мне ни за что не искупить свою вину за проявленную слабость.
Все еще находясь в шоке, Минако смогла только вновь повторить:
— Ты хотел, чтобы это была я.
Кунсайт глубоко вздохнул, не отводя взгляда от ее лазурных глаз.
— Я безмерно хотел, чтобы это была ты.
Она улыбнулась, медленно, позволяя счастью полностью захватить ее:
— Слава Богу, это ты.
Кунсайт моментально осознал, что означало эхо его собственных слов: Она хотела, чтобы это был я.
Осознание этого факта подтолкнуло его сделать шаг по направлению к ней и нежно, но страстно, запечатлеть поцелуй на ее губах. Венера обхватила его лицо ладонями, утопая в поцелуе, моментально забыв о праздновании вокруг них. Минако не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Если бы не его жаркие объятия и не ощущение сладости поцелуя на ее губах, Венера даже могла бы подумать, что все это ей только снится. И за что только девушке даровано такое счастье?
В этот момент, где-то в уголке тронного зала, король обреченно протянул королеве несколько банкнот, на что та лукаво улыбнулась:
— А я ведь тебе говорила.