дая женщина неторопливо качает дитя, которое уже давно успокоилось и спит, изредка высовывая розовый язычок, и причмокивая крохотными губками.
Три поколения! Три женщины, одну из которых едва ли можно так назвать! Но когда-то придет время, и маленькая девочка станет женщиной, и несмотря ни на что, это произой- дёт…когда-нибудь!
Уже прошла неделя, как Мария вышла из роддома. К концу дня она так вымоталась, что, оставив Антона с друзьями, отправилась спать в самую дальнюю комнату, чтобы не слышать могучего рокочущего баса одного из сослуживцев Антона, Василия Реваги. Васи- лий, что-то сейчас рассказывает притихшим на минутку мужчинам. Мария знает, теперь они разойдутся лишь далеко за полночь, ведь завтра в милиции выходной.
Мария покормила ребенка, и, уложив его на соседнюю койку, подставила стулья. Так спокойнее! Она лежала в темноте с открытыми глазами, вслушиваясь в голоса и смех, до- носившиеся из столовой. Весь этот шум ей нисколько не мешал! За много лет семейной жизни она поняла, что Антон и его многочисленные друзья, а также сослуживцы — всё это составляло часть той жизни, что несла в себе частичку от прошедшей войны, от той дружбы: чистой, крепкой и надежной, что существовала среди мужчин перенесших все тяготы военных лет. Да и друзья были под стать Антону. Такие — же высокие и огромные, словно те могучие деревья-карагачи, что уже больше века растут на их улице, посажен-ные ещё первыми переселенцами из России и Украины… Красавцы…
До Марии донесся новый взрыв смеха. Женщина вздохнула и отвернулась к стене. Надо заснуть, но сон почему-то не приходит. Наоборот, она ощутила вдруг чувство, похожее на раздражение. Оно появилось так внезапно, что Мария удивилась. Что это с ней? Странно? Неужели она ревнует мужа к друзьям? Нет! Этого не может быть! Ей вполне, и даже с
лихвой достаточно того внимания, которое Антон уделяет ей как жене. Ещё бы! Ведь она моложе его на целых десять, а то и на все одиннадцать лет.
— Молодой жене и внимания больше надо! — иногда шутят друзья Антона, а он важно им отвечает, что в этом его нельзя упрекнуть…
Да, он прав. Ей грех жаловаться на мужа. Он сильный и любвеобильный мужчина, и ви- димо был таким всегда. Недаром, до сих пор по селу ходят всякие слухи о связях Антона с другими женщинами. Но это было, скорее всего, до его знакомства с Марией. А что-же бы- ло до того, как они поженились? К счастью, это её никогда не интересовало.
Даже если кто-то и пытался ей "открыть" глаза, она всё равно не устраивала мужу ника- ких допросов, а "сердобольным" отвечала с улыбкой, " что было, то прошло и травой по- росло…" Она хоть и молодая была, но понимала, что простого женского счастья, особенно после войны не каждая женщина смогла получить вдоволь. И, если ей, Марии, посчастли- вилось… Хотя кто его знает, в чем счастье женщины?
Семнадцатилетней девчонкой она приехала в Керкен, сбежав от того, кого кажется, люби- ла больше всего на свете. Любила? Да кто его знает теперь, когда прошло почти пятнадцать лет. Любовь ли это была, или так, смятение души свойственное юности. Но если бы тот другой, приехал в то время, или хотя бы написал, позвал, она бы не раздумывая бросилась обратно, или… Хотя, опять же, кто его знает? Глупая ссора когда-то развела их по разным дорогам. А Антон оказался рядом в тот тяжелый для неё момент. И он стал её судьбой! Ведь не прошло и полгода с момента устройства её на работу в милицию, как начальник спецотдела, сидевший тут — же, напротив, в тесном кабинете, всегда очень серьезный и даже мрачный великан Антон Иванович стал проявлять к ней повышенный интерес.
Странно то, что она ответила на его ухаживания! Даже вопреки советам своей младшей
сестры Фани. Конечно, Фаня была права, когда уверяла, сколько парней может найти себе такая красавица как Мария. Но, разве можно что-то вдолбить силой в ту голову, где засела обида. А в Керкене, в этом дивном послевоенном Керкене и в самом деле, было столько женихов…
Мария улыбнулась. Она вспомнила вдруг, как несколько раз ходила на танцы в местный
клуб, и парни в военных кителях, молодые красивые щеголи наперебой приглашали её на танцы. Да, удивительно! Какая привилегия выпала им, семнадцатилетним и восемнад- цатилетним девчонкам, когда в послевоенные годы на них стали обращать внимание эти бывшие вояки, герои войны 45-го года, покорившие пол-Европы, теперь смущенно опус — кавшие глаза, когда неуклюже пытались пригласить на танец какую-нибудь девчонку, годившуюся по понятиям Марии им в дочери. Но именно в марте, когда в Керкене цве- ли подснежники, Антон Иванович сделал ей предложение, и она его приняла…
А через три дня, в марте 1946 года они расписались в местном загсе, в обычный рабо- чий день. Она была в самом обычном ситцевом платьице, и только в руках Мария держала маленький букетик подснежников. Она вдыхала их нежный, чуть уловимый запах, и немного успокаивалась, так как сердце её готово было выскочить из груди от страха и волнения.