Глава 5
Звонок заставил вздрогнуть, хотя и ждал его. Смотрел и брать боялся.- Да.- Дава, брат! Поздравляю! Парень!Голос Шатра был веселым, возбужденным и довольным. Словно это он рожал, скот, а не Танечка наша.- Таня как?- Да норамльно, прикинь, три потуги и выстрелила! За два часа управилась!- Как себя чувствует?- Да говорю же, лучше всех! Отдыхает сейчас.- А... Сашка где?- Александр Глебович у нее на животе лежит. Еще пуповину не перерезали. Три восемьсот веса, рост пятьдесят три!- А точно Глебович, ты, герой?- Точно, клянусь тебе! Даже если бы у него не было моих ушей, по одной резвости можно понять! Так выпрыгнул! Еле поймали! Он, шустряк, еще всем даст на ринге просраться! Все, Тань, все, не говорю... Да, больница, конечно...- Давид... - голос в трубке, родной, бесконечно усталый, и все равно, даже сейчас заставляющий волоски на теле дыбом вставать от электричества, от сладкого напряга, - как там Давидик?- Да хорошо все. Катя сказала, уснул. Ты как? - Голос предательски хрипел, глаза отчего-то резало болью.- Все хорошо, все очень хорошо, милый... Люблю тебя...- Эй! - возмущенный голос Шатра разорвал пафос момента, - это чего это его? А меня? Он там страх заливал, а я тут с тобой! Уже второй раз, между прочим! И это тот еще квест! Да я, можно сказать, седой стал!Таня рассмеялась, и через мгновение голос брата опять резанул слух весело и возбужденно:- Короче, Дав, их сейчас будут в палату поднимать, примерно через два часа, я ее устрою и выйду. Жди меня. Будем стресс снимать.- Стресс у него... - голос Тани звучал мелодичными переливами, ласкающими уши и нервы, - родитель...- Я еду, буду скоро.Я отключился. Положил телефон. И разжал ладонь другой руки, с удивлением рассматривая ее. Оказывается, она все это время была в кулак сжата. И теперь белела сбитыми неоднократно костяшками, требуя восстановления кровообращения.Я перевел взгляд за окно, на мигающие огоньки гирляд, так празднично и в тему горящих снаружи.И комок в груди, сидящий там с того самого момента, когда сегодня Таню увезли на скорой со схватками, таял почти осязаемо.Так, что чувствовалось, как по венам растекается, даря долгожданное блаженство и покой.