Джулиан повернулся на мгновение и одарил Элисон доброй, нежной улыбкой:
— Ты прямо философ, Элисон. Но я все же считаю, что это зависит от характера человека. Вот я, к примеру, хорошо помню только тяжелые времена и горькие дни. Когда я был вне себя от ярости или…
— …когда тебя обижали, — закончила за него Элисон.
— Почему ты сказала это? — задумчиво проговорил он. — Знаешь, меня не так-то просто обидеть. Я бесчувственный, меня ничем не прошибешь.
— Ну, нет! — Теперь настала очередь Элисон улыбнуться своему спутнику. — Ты вовсе не бесчувственный!
— Просто ты плохо знаешь меня, Элисон!
— Напротив. Я многое знаю.
— И что, например?
Ей стало смешно от мысли, что он с такой легкостью обсуждает свои достоинства и недостатки.
— Ну, например, вот что. Ты чувственный, очень гордый, остерегаешься пренебрежительного отношения, ужасно упрямый, легкоранимый и необычайно страстный.
— Бог ты мой! — пробормотал Джулиан. — А я-то считал тебя маленькой невнимательной школьницей.
— И зря! — выдала она.
— С чего ты решила, что я страстный? — спросил он так, будто только сейчас до него дошел смысл этих слов.
Элисон припомнила сцену с Розали, которую она случайно подсмотрела в библиотеке, но не сочла нужным отвечать на его вопрос.
— В любом случае ты сама вряд ли понимаешь, о чем говоришь. — Ответ прозвучал несколько резковато.
— Понимаю, и очень даже, — заверила его Элисон.
Некоторое время они ехали в полной тишине, и Элисон заметила, как покраснел Джулиан. Ей стало ужасно любопытно, что из ее тирады так взволновало его.
Около полудня они остановились у небольшого сельского постоялого двора. Хозяйка накормила их ленчем и настояла на том, чтобы самой прислуживать им за столом.
Она постоянно повторяла Джулиану «ваша девушка», имея в виду Элисон, и это ужасно развеселило молодого человека. Но Элисон подумала, что Розали вряд ли позабавил бы данный факт.
Вокруг фермы на многие мили простирались сосновые леса, и парочка пошла прогуляться. Щеки Элисон порозовели, а в глазах появился веселый блеск. Она сняла свою шляпу, и ветер тут же подхватил белокурые пряди и откинул со лба густую челку.
— Какие у тебя красивые волосы, — беспристрастно заметил Джулиан.
— Тетушка Лидия считает мою челку воплощением безвкусицы, — ответила Элисон.
— Лидия не права, в челке есть своя изюминка, — возразил Джулиан, и у Элисон сложилось такое впечатление, что ему нравится вступать в противоречие с тетей. Через мгновение Джулиан подтвердил ее догадки. — Однако надо признать, что мы с ней по-разному смотрим на жизнь, — пожал он плечами.
— Тебе не нравится тетя Лидия, так ведь? — поглядела на него Элисон.
— Не перевариваю ее, — откровенно признался он.
— И я тоже.
И они оба расхохотались.
Джулиан выбрал место среди деревьев, расчистил от шишек небольшую площадку, и они опустились на мягкую подушку из сосновых игл.
Элисон привалилась спиной к стволу дерева, а Джулиан лег на спину, опершись на локти.
— Как только ты женишься, тебе не придется больше волноваться насчет тети Лидии, — напомнила ему Элисон. — Вы же собираетесь жить в Южной Америке, не так ли?
— В Буэнос-Айресе, — кивнул он.
— Ты рад вернуться назад?
— В каком-то смысле — да. Только вот не знаю, как к этому отнесется Розали. — Джулиан беспокойно заерзал на месте, и Элисон поняла, насколько этот факт тревожит его.
— Вы уже говорили на эту тему?
— Да. И она не в восторге.
Элисон подумала, что скорее небо упадет на землю, чем Розали сделает то, от чего «она не в восторге». Наверное, здесь замешаны очень большие деньги, потому что о чувствах не стоило и говорить.
— А ты там долго пробудешь? Может, стоит отложить свадьбу до твоего возвращения? — предложила она.