— Надеюсь, тебе хоть что-то понравилось, Элисон, и я не испортил тебе весь уик-энд, — сказал он ей.
Отъезд был не за горами, и Элисон с радостью и даже с каким-то облегчением простила его:
— Ничего страшного, Саймон. Не думай больше об этом, и я постараюсь забыть.
— Хочешь украсть мои воспоминания, не так ли? — состроил он гримасу. — Но если от этого зависит твое прощение, то я постараюсь.
Тем временем они подошли к Джулиану и Дженифер.
— Ты должен привезти сюда Элисон весной. Вот когда здесь по-настоящему красиво, — сказала Дженифер Джулиану.
— Да, приезжайте весной, — повторил Саймон, но смотрел он не на Джулиана, а на Элисон.
Они мало говорили по пути назад, и это напомнило Элисон их давнюю летнюю поездку, когда Джулиан сказал, что ему так спокойно, так хорошо, когда она тихонечко сидит рядом с ним. Элисон до сих пор помнила, как она была счастлива тогда.
Здорово было оказаться дома, — надо заметить, что их шикарная квартира все же сумела стать для Элисон «домом». Письмо от Одри только добавило радости.
«Милая Элисон, — трогательно начиналось оно, — наверное, ты рада будешь услышать, что через неделю мы приезжаем домой на рождественские каникулы. Любите ли вы с Джулианом рождественские представления? Мы бы предпочли сходить в театр с вами, а не мамой. Если Джулиану не по душе подобные вещи, то мы бы могли пойти с тобой, а потом поехать к тебе на чай, поглядеть вашу новую квартиру.
Тео говорит, что вам, наверное, хочется побыть наедине, но я думаю, что этот период уже прошел. В любом случае будем рады повидаться с тобой.
С любовью, Одри.
P.S. Не могла бы ты потактичнее намекнуть папе, что мне хотелось бы получить в подарок велосипед? Боюсь, мама намеревается преподнести мне серебряный маникюрный набор, но ведь это такая скука! От велосипеда гораздо больше пользы».
Элисон со смехом протянула листок Джулиану.
— Надо как-то связаться с дядей Теодором, — сказала она.
Джулиан прочитал послание Одри и предложил:
— Но мы ведь и сами можем подарить ей велосипед.
— Да, точно! Я все время забываю. Так весело быть… — смутилась Элисон.
— Что весело, Элисон? — улыбнулся он.
— Быть богатой, — вспыхнула она.
— С тобой я начинаю думать, что так оно и есть, — захохотал Джулиан. — Купить эти билеты в театр?
— Неплохо бы. Сам-то ты, наверное, не пойдешь?
— Это почему же? — задумчиво улыбнулся он, не глядя на жену.
— Ну, мне кажется — водить детей в театр не по твоей части, — пожала она плечами.
— Прекрати вести себя как дородная мать семейства, — лукаво поглядел он на Элисон. — Я не хуже тебя справлюсь с подобным заданием. Мы пойдем все вместе.
— Отлично! Это будет замечательно! — обрадовалась Элисон.
Она улыбнулась и отвернулась от него. Когда Джулиан был вот таким, похожим на мальчишку-озорника, это компенсировало почти все ее страдания.
Через неделю Элисон поехала на станцию встречать близнецов.
Оба они не скрывали своей радости, а Одри бросилась ей на шею с поцелуями.
— Как классно ты выглядишь, Элисон! — воскликнула она. — Иногда ты почти такая же красивая, как Розали, но гораздо, гораздо милее! Чувствую, что в эти каникулы мы на славу повеселимся.
Следующий день действительно удался на славу. Близнецы явно вознамерились «повеселиться» и доставили немало радости Элисон и Джулиану, которым только и оставалось, что предоставить детям программу развлечений.
Джулиан чувствовал себя с близнецами как рыба в воде, и Элисон умиляли его старания в качестве хозяина дома. Не было ничего удивительного в том, что он был безупречен в качестве ее провожатого, когда они выходили куда-нибудь по вечерам, но для нее было настоящим открытием, что Джулиан инстинктивно чувствовал, как угодить Одри и Тео.
Элисон не бывала на подобных представлениях с раннего школьного возраста, когда мама с папой водили ее в театр на Рождество. Но в то время взрослые казались столетними стариками, на которых не стоило особо обращать внимания. Надо же, как изменяются взгляды человека за какие-то десять лет!
Дети хотели побывать в гостях у Элисон и Джулиана, поэтому после представления все четверо отправились на квартиру.
— Вот это да! Квартирка — просто шик! — заявила Одри.
— Еда — тоже, — добавил лаконичный Тео.