Элисон прижалась головой к его плечу и уставилась на него своими карими глазами.
— Наверное, это сон, — пробормотала она и с улыбкой зарылась лицом в его рубашку. — Но это божественный сон.
Джулиан нежно потерся щекой о ее затылок.
— Это не сон, и ты не спишь.
— Но… но что же тогда делать с тем, что случилось вчера днем?
— Вчера днем? А что произошло вчера днем? — удивился Джулиан.
К Элисон вернулось ее прежнее настроение. Она провела рукой по волосам и откинула челку назад.
— Видела ли я, как ты обнимал Розали, или мне это пригрезилось?
Буря эмоций отразилась на лице Джулиана, и через мгновение он сказал:
— По правде говоря, милая, тебе это пригрезилось. Не хочу показаться грубым, но все, что ты могла увидеть, — это как она обнимает меня.
— Это одно и то же, — резко ответила Элисон.
— О нет! Это далеко не одно и то же, Элисон!
— Я не понимаю… — Она потерлась о него головой, будто пыталась стряхнуть наваждение, а он ласково дотронулся до ее волос.
— Не хотел говорить тебе об этом, Элисон, но полагаю, что лучше сказать правду. Надо выяснить все до конца.
— Да, — прижалась она к нему, — ты абсолютно прав. Хватит уже думать, что мы оба знаем, что чувствует и хочет другой, и молчать, потому что иначе мы поступим нечестно по отношению к кому-то там, и так далее.
— Ладно, — улыбнулся Джулиан. — Ты ведь думаешь, что стоило мне узнать о разрыве Розали с Миртоном, то я начал биться головой об стену и сожалеть, что я не свободен и не могу вернуться к ней?
— А разве это не так?
— Нет, — покачал он головой.
— Но ты был явно не в себе, когда Одри рассказала о том, что помолвка расторгнута. Я хорошо это помню, потому что… потому что это очень напугало и расстроило меня.
Джулиан наклонился и тронул губами ее щеку.
— Я и вправду был не в себе, но не потому, что я хотел Розали, а потому, что к тому времени я не хотел ее. И молил Бога, чтобы она оставалась связанной с кем-нибудь другим.
— Джулиан! Ты больше не хотел Розали?! И когда же ты понял это?
— Это началось в тот вечер, когда мы отправились на танцы. Помнишь, ты ушла с Саймоном?
— Помню, — хмуро подтвердила она.
— А я долго говорил с Розали, — смущенно признался он. — Даже противно вспоминать о том, как она брызгала ядом и поливала тебя грязью. Она разозлилась, потому что я отказывался признать наш брак чистой липой. Как же она ненавидела тебя, моя малышка Элисон, а я только-только открыл для себя, какой ты милый, добрый, чудесный ребенок.
Элисон молча прижалась к нему.
— Она изо всех сил старалась опорочить тебя в моих глазах, но это только еще раз доказывало, какая же черная у нее душа. Не знаю уж, твой мягкий характер так сильно повлиял на меня или еще что, но что бы она ни говорила, все оборачивалось против нее самой. Конечно, один вечер не мог ничего решить, но началось это именно тогда. А потом, когда мы вернулись домой…
Джулиан остановился, бережно взял Элисон за подбородок и заглянул ей в глаза:
— Маленькая моя девочка, твое нежное, доброе отношение ко мне в тот вечер навсегда останется в моей душе. За твое желание помочь мне я отплатил тебе злостью и несдержанностью. Тебя должно было воротить от одного взгляда на меня.
— Нет, что ты, — улыбнулась она.
— А вместо этого ты проявила такую нежность, такое понимание! Ты даже по-доброму посмеялась надо мной, так что мои проблемы показались мне не такими уж страшными и важными. Словами не передать, как ты отличалась от Розали, которая только и знала, что качать права и поливать окружающих грязью.
От этих слов легкий румянец тронул щеки Элисон.
— Не думаю, что я проявила какую-то особенную нежность, — покачала она головой.
— Нет? Ну, все равно, ты была достаточно мила для того, чтобы я влюбился в тебя, — признался он.
— О, Джулиан, так это случилось именно тогда?
— Да, именно тогда все и началось.
— Но ведь ты… — опустила она глаза, — ты ведь не остался со мной, когда я тебя попросила. Пожелал спокойной ночи и был таков.
— Милая моя, — прижал он ее к себе, — неужели ты ничего не поняла? Мне показалось, что с твоей стороны это просто широкий жест, что ты предложила мне свое общество только потому, что я был таким несчастным. Это было для меня откровением, потому что я вдруг понял, что, если я останусь с тобой, мне захочется не просто симпатии, а нечто большего.
— Ясно, — поколебалась она и тихо добавила: — И мне тоже хотелось нечто большего.