Машину вел Валерий, я не смог бы, потому что руки у меня тряслись, как в лихорадке. -Дай фляжку, - попросил я Русинова. Он подал мне фляжку с коньяком, а сам в это же время глянул в зеркало заднего вида. Я тоже заметил слежку, да люди в машине, следующей за нами, вовсе и не скрывали от нас свои действия. Неожиданно Валерий круто завернул в один из переулков, въехал в довольно широкий двор, развернулся и вновь направился в тот же переулок. Навстречу нам въехала в переулок и машина, висевшая у нас на хвосте. Мы резко затормозили перед самым ее "носом". Валера не спеша вышел из салона и подошел к высунувшемуся из окошка рыжему здоровяку, Иванцову, нахально улыбающемуся. Я не слышал, что сказал ему Русинов, но "рыжий" на моих глазах изменился лицом, а нахальная улыбка медленно сползла с его змеиных губ. И тут же - медленно - машина с бандитами сдала назад и выехала из переулка, освобождая тем самым нам дорогу. Мы уже до села Ильинского доехали, но машины их не было видно. Я так понял, что Валера очень уж убедительные слова сказал тому рыжему негодяю. Мы еще проехали знакомой мне сельской улицей, пока не остановились рядом с райвоенкоматом. -Посиди в машине, я один зайду, - тихо произнес Русинов. О причинах, заставивших Валеру идти в военкомат, он мне ничего не сказал, захватил только с собой автомат, завернутый в тряпку. Не было Русинова, пожалуй, минут десять-пятнадцать. Но вот он показался на невысоком крыльце. Рядом с ним вышли двое коренастых и высоких военных, одетых в камуфляжную форму. Они все перекинулись еще несколькими фразами, и Валера вернулся в машину. Был он бледен и суров. Серые глаза его сузились и стали вдруг до неузнаваемости жестоки.
***
До боли знакомый мне загородный дом у озера в деревне Выселки все же изменился. Чем? - охраны побольше, стекла в окнах тонированные и, видимо, пуленепробиваемые. Мы с Валерием предъявили свои удостоверения дюжему вооруженному охраннику, и нас беспрепятственно пропустили. Более того, один их охранников даже проводил нас на второй этаж, указав на нужную нам дверь. Мы вошли в просторную комнату и увидели Султана Казиева и еще двух хорошо одетых мужчин с холеными лицами. Эти двое посмотрели друг на друга, и один из них вышел, с любопытством на нас посмотрев. Другого я узнал, портретами с его физиономией пестрели местные и, бывало, центральные газеты. По всему видать, что дискеточка, которую мы привезли для него, дорогого стоила, если он сам нас встретить пожелал. -Все, о чем вам известно, следует забыть навсегда. В ваших же интересах, подчеркнул он. -"Те предметы" надлежит вернуть. И сейчас! - уже жестко и громким голосом закончил он. -У нас тоже есть условие. И вы о нем знаете. Лена Макрутина должна быть освобождена немедленно. При этих словах Губернатор удивленно взглянул на Казиева, затем перевел свой взгляд на нас: -Какая еще Макрутина? - недоуменно пробурчал он. - Султан, ты мне можешь чтонибудь объяснить? -У нас не было другого выхода, как: -Освободите немедленно! Казиев вытащил сотовый телефон и минуты две разговаривал с кем-то повелительным тоном. Затем он закончил разговор и сообщил нам: -Все, она свободна. Минут через пятнадцать можете позвонить ей домой. -Вот когда позвоним и убедимся, что она дома, тогда и отдадим, - негромко произнес Валера. В ответ Казиев прошипел злобно: -Да тебя, говнюка, больше никто и спрашивать не будет. Дайте сюда дискету и кассету от диктофона. Да я вас: -Тихо, остановись, наконец, - поморщился Губернатор. - Вы что же, мне не верите?обратился он к нам. -Нет, господин Губернатор. Мы Вам Не Ве-рим, - по слогам произнес Русинов. Сзади слегка скрипнула дверь, я повернулся и увидел рыжего того мужчину, Иванцова. Он встал у двери, заложив руки за спину. Так мы все молча и стояли, пока не истекли пятнадцать минут. -Звони, - кивнул на телефон Казиев. Валерий набрал номер квартиры Макрутиных, подождал немного: -Алло:. Да:.Все будет хорошо, - и положил трубку. Затем Русинов медленно повернулся и презрительным жестом швырнул Губернатору под ноги так нужные ему вещи. Я увидел, как у Губернатора вдруг исказилось злобой лицо, и стал он страшен. Вот оно - настоящее лицо Власти, никчемной, наглой, жадной, похотливой, завистливой. Очень ему хотелось что-то сказать нам с Валерием, может быть, убедить нас в своей порядочности, но слова застряли в его горле. Мы вышли из комнаты в сопровождении Казиева и рыжего его соратника, Иванцова Алексея, убийцы, как мы знали, учителя Заботина. Я шел и думал о том, какие слова мог бы найти Губернатор в свое оправдание? Валерий тесно прижался ко мне боком, когда мы выходили уже из дома. Сделав еще несколько шагов вперед, он вдруг короткой подножкой сбил меня на тротуарную плитку, покрывавшую подъезды к загородному дому, закрыв сверху своим телом. И тут же послышались несколько легких глухих щелчков: б-па:б-па:б-па: Вот так-то банки с пивом открываются. И еще звуки от падения человеческих тел. Я не видел, как они падали. Но вот если бы меня спросили: "Почему ты решил, что это именно человеческие тела упали?" "Не знаю, -ответил бы, -ну: я просто понял, что упали именно Человеческие Тела". И тишина. Ни звука. Я поднял голову и осмотрелся, поднялся на ноги Валерий Русинов. Охранники стояли с вытянутыми физиономиями, молча и ошарашенно смотря на лежащих и упокоенных навечно Казиева и Иванцова. Охранники поводили стволами своих коротких автоматов туда-сюда, остановили их на нас, но: Нет-нет, а мы-то здесь при чем? Охранники это поняли, понял это и выскочивший из дома Губернатор.
***
Отпевал Викторию Кузнецову и Филиппа Груздева отец Владимир, архиерей, бывший уже на пенсии и живущий теперь в селе Ильинском, но когда-то имевший приход в Архангельской области. Высокий и коренастый, с окладистой седой бородой, он густым басом, звучащим проникновенно и торжественно, читал молитвы за упокой душ невинно убиенных. Оба гроба стояли рядом, в освобожденном для этой цели зале сельского кинотеатра. Гроб с телом Вики был закрыт крышкой, потому что лицо ее и тело были изуродованы и подвержены тлену. Филипп лежал со спокойным лицом, и только витавшая где-то рядом душа его внимала речам священника. Близкие Вики и мама ее, Валентина Ивановна, сидели в креслах, поодаль, с каменными лицами. Только Зинаида Груздева ни на минуту не отходила от гроба с телом своего сына, не отрывая взгляда от его лица. Те, кто знал Зинаиду, заметили бы разительные с ней перемены: одутловатое лицо с посиневшими трясущимися губами, поседевшие враз волосы, - и сказали бы, пожалуй: "Не-ет, не жилица Зинаида на этом свете". Людей на отпевание все прибывало. Вот подошел к гробам Варенцов Петр Николаевич, перекрестился троекратно, негромко и, скорее для себя, но чтобы Зинаида не услышала и не обиделась в такое-то тяжелое для нее время, пробормотал нечто несуразное: - Шутники: эти дети,- помолчал и добавил, крякнув,- однако: А Зинаида, в исполнении своего последнего материнского долга, измученная и сама тяжелобольная, уже никого и ничего не могла слышать, хоть ором ори, кроме голосов зовущих ее ангелов.
С неделю я жил у Варенцовых, пытясь то в безделье, то в крестьянской работе, а то и в пустячном бесцельном времяпрепровождении на берегу речки забыться от произошедшей трагедии. А в конце недели я собрал немногочисленные свои вещи, большущую корзину с кошкой Дуськой и ее приплодом из троих смешных и еще слепых рыженьких котят и отправился на своей "Победе" домой - в город.
Послесловие.
Мы не сдержали своего слова, данного Губернатору, и провели пресс-конференцию, где были продемонстрированы видеоматериалы с интервью Филиппа Груздева, разговоры тех негодяев, которые так рискованно записала на диктофон Виктория Кузнецова. О дискете было упомянуто вскользь депутатом областной Думы, приятелем бизнесмена и банкира Сергея Курочкина. Под тяжестью обвинений нынешний Губернатор хотел, было, тотчас после той пресс-конференции уйти в отставку, но его уговорили остаться, впрочем, на предстоявших скоро новых губернаторских выборах он, даже если и будет в них участвовать, достаточного числа голосов избирателей не наберет - это мы знаем точно. Как-то, уже после упомянутой пресс-конференции, я рассеянно проверял по документам доходы и расходы агентства "Поиск" и, неожиданно для себя, обнаружил, что на наш счет в банке Сергея Васильевича Курочкина поступила очень крупная сумма денег. Но я, находившийся в то время в подавленном состоянии, не придал этому обстоятельству особого значения. После моего возвращения в город из села Ильинского между мною и моими приятелями состоялся любопытный разговор. Я в тот вечер сидел за письменным столом в своем кабинете и делал кое-какие выписки из тетрадей, оставленных мне Александром Максимовичем Заботиным. -А чего это ты за столом сидишь и пишешь в такое позднее время, да еще с настольной лампой под зеленым абажюром? Под этаким-то зеленым абажюром и Ленин вона писал, гляди, как бы сдуру и ты не написал какой-нибудь "Материализм и эмпириокритицизм", - с ехидцей заметил мне вошедший в кабинет Егорий Васильевич. -Записи вот: учителя разбираю, - ответил я. Вошел Валерий Русинов с сумрачным видом. -А тебе не кажется, что мы: это: вроде как - Дон Кихоты? - спросил меня Егорий. -Дон Кихоты, Дон Кихоты, - рассердился я на Егория. - С чем он боролся, этот Дон Кихот? - с мельницами ветряными! И кому они, эти мельницы, мешали? А перед нами вполне конкретные негодяи. Какие мы Дон Кихоты?! -Нет, Ваня, бесполезно все это. Верно говорят: мафия бессмертна. Потом и кровью народ исходит, а преступности все больше и больше. Не преступники, а Змеи Горынычи какие-то, - проговорил раздумчиво Валерий Русинов. И добавил еще после короткой паузы: -Все бесполезно: -А я не согласен с тобой. Вон - сколько людей в стране, возмущенных этими безобразиями. Нет, Валера, справимся. Это ведь, как с матерью больной либо сестрой любимой: чем тяжелее болезнь, тем их жальче становится. Нет, Валера, определенно справимся. -Сомневаюсь я, - покачал головой в ответ Русинов. -Ну: вон ведь какие люди были: Заботин, Курочкин Василий Иванович, Филипп Груздев: -Так то - были : -И есть! Варенцовы. А мы стобой? А Егорий? Ежели, конечно, исправится и пьянствовать перестанет. Справимся. Вот, пожалуй, и все. Ах, да: А о самом главном-то едва и не забыл. В деревеньке Выселки появились пять семей, беженцев из Таджикистана, заселившихся в пустых избах. Фамилия одной из семей, по странному совпадению, Заботины. Под давлением общественности шикарная вилла у озера в той деревне все-таки отдана под дом престарелых, через месяц - торжественное открытие. Нюра Варенцова собирается стать нянечкой в том доме. Я так думаю, что первым в открывающийся дом одиноких и престарелых людей мы запустим самого шустрого из Дуськиных котят - рыженькую кошечку, которую я тоже назвал Дусей.