Дети, пока они малые и слабые, такого не приемлют: ведь это у них отнимают крохи, и не всегда удается сплотиться слабым против сильного, что ж, такова жизнь, каждый ищет для себя... Поэтому дети против, они мечтают о справедливости, чтобы сильный не мог отнять, чтоб было законом право, а не сила. Но дети растут, набираются сил - теперь уже и они могут у кого-то отнять. Тут и меняются представления о справедливости: пока закон мешает отнять у меня - он благо, но если он не позволяет отнимать мне? Подавай другую справедливость: что для меня, то и благо.
Тяжело с детьми. Они вырастают быстрее, чем я успеваю их учить и воспитывать. Жить вообще тяжело, но видеть, понимать и не мочь - тяжко вдвойне. Это - удел учителя. Но зато у нас есть отдушина - время думать и искать. Думаешь, ищешь - и забываешь... А когда найдешь - о, это счастье!
Я счастлив. Я провел опыт. Мы с детьми взяли пустой чехол червя-трубочника, круглый, твердый и гладкий, насадили его на ось и стоймя закрепили на полозе. А потом вытащили его на поверхность. Был ветер, как всегда, был отполированный ветром наст, ветер шуршал по торчащему вверх чехлу, полоз скользил по насту, нам становилось все холоднее, озноб охватывал и от ветра, и от непривычного ощущения - ведь мы ехали! И тогда я скомандовал, и дети начали крутить ворот. Заскрипела веревка, восьмеркой охватывающая ворот и трубу, труба завертелась, начал меняться тон ветра. Дети крутили все быстрее, и полоз все заметнее отклонялся от прежнего направления. Нас сносило! Мы завертели трубу, и появилась сила, толкающая нас поперек ветра... Так я обрел надежду.
Я живу странно и необычно. Я работаю допоздна, засыпая лишь к утру, думаю и считаю, сравниваю результаты расчета с тем, что показал опыт, и надежда разгорается все сильнее. Это безумие, так много нужно, чтобы надежда сбылась, но она есть, потому что открылся путь.
Наша планета блуждает в системе девяти солнц, маленьких и холодных, среди плотных облаков межзвездной пыли, по извилистой, как червь, орбите. Дни и ночи сменяются сложно и прихотливо, планета вращается то быстрее, то медленнее, часто содрогается под нами, но мы привыкли: снег смягчает толчки, и гибнут немногие. Хуже, когда падают небесные камни. Они пронизывают снег и взрываются, столкнувшись с твердью. Взрыв уничтожает и нас, и пищу по всей округе.
Когда падает особо большой камень, планета сбивается со своего пути и раньше или позже приближается к какому-то из солнц. Наступает оттепель, тают снега, бурно вскипает жизнь, зелень лезет из всех щелей, талая вода разливается, сколько видит глаз, мы спешим вытащить коконы повыше, куда не достанет половодье, и с нетерпением ждем вылета Перевоплощенных. Вода постепенно впитывается в Землю, все больше зелени вокруг, все теплее, в одну ночь все затапливает аромат цветов - и вот разрываются коконы, взмывают в небо радужные крылья, гремит их радостная музыка, льются песни счастливцев, совершающих Полет... Но недолго длится радость - это лишь оттепель, короткое потепление среди бесконечной зимы, мы все дальше уходим от звезды, на миг обогревшей нас скупым и слабым своим теплом, вновь планета ввергается в облако космической пыли - и сковывает ее мороз... И так редко это бывает! Я прожил дольше многих, но помню лишь одну оттепель, а хватило этого на всю жизнь. Мне не надо верить в свет и тепло, я просто знаю, что они бывают, и, надеюсь, это помогает мне убеждать детей...
Часто по ночам, когда мороз проникает особенно глубоко под снег, я зову друга, моего старого учителя, и мы беззвучно переговариваемся; мысли наши летят сквозь снега, мы далеко, но слышим друг друга. Нас могут услышать все, все слышат - но не воспринимают: ведь это разговор не о пище...
Я делюсь с ним успехами и надеждами, он осторожен и скептичен, он замечает ошибки, но не останавливает меня, даже не напоминает, как много требуется для осуществления моей мечты, как много зависит не от меня... Это безумно трудно, но это возможно.