Чудинов полистал дело, отыскивая протокол показаний Маниной на предварительном следствии.
— Подсудимого знаете? Посмотрите на него. Видели его прежде?
— Да. Пастухов. Полотер.
— Расскажите суду, что вам известно по данному делу.
Неторопливо и тихо, продолжая смотреть в лицо Чудинову, Манина рассказала о том, как при очередной инвентаризации вдруг обнаружила пропажу часов и сразу подумала, что это сделал полотер Миша, потому что видела однажды, как он, работая в директорском кабинете, долго разглядывал их.
— Стоит, как завороженный, и смотрит. И меня не заметил. Потом взял их в руки… Я проверяла после, но часы стояли на месте. Только через полгода он их взял… Ну, при обыске милиция их у него нашла.
— Все рассказали? — спросил Чудинов.
— Все.
— Теперь ответьте суду на такой вопрос: часы к моменту похищения были исправны?
— Да.
— А вот подсудимый Пастухов в предварительном следствии, да и здесь, на суде, показал, что часы были неисправны и он потратил из личных средств тридцать рублей, чтобы починить их… Так исправны они были или неисправны?
— Исправны, — твердо сказала Манина.
Она говорит правду, с неожиданной убежденностью подумал Димов. И зачем ей врать, какая ей в том корысть?.. Ее погасшее лицо оставалось спокойным, жесткие завитки перманента свисали вдоль впалых щек. Но трагедия, через которую прошла эта женщина, невольно вызывала уважение. Трое детей оставались у нее на руках в тот роковой день. Понимала она тогда, пронося в больницу мужу таблетки нембутала, какой страшный груз принимает на душу до конца дней? Не верить ей было невозможно… Но как же тогда быть с Мишей Пастуховым? Значит, он просто обыкновенный вор, пытающийся смягчить заслуженную кару мелкой ложью, значит, и ясная улыбка его — ложь, и юродивая покорность судьбе — ложь? Значит, в любом другом месте, если он увидит вещь, которую плохо хранят, он с таким же блаженным спокойствием присвоит ее?
— Таким образом, — сказал Чудинов, — вы, свидетель Манина, подтверждаете данные вами на предварительном следствии показания, что часы были исправны и ни в каком ремонте не нуждались?
— Подтверждаю.
Чудинов повернулся к Димову:
— Есть вопросы к свидетельнице?
— Нет, — сказал Димов. О чем он мог спрашивать Манину? Кто-то из двух — Манина или Пастухов — определенно лгал. Но Димов понятия не имел, каким образом можно уличить лгущего. Впереди был допрос других свидетелей. Может, тогда что-то станет яснее.
И у Бушкина вопросов не оказалось.
— Подсудимый, встаньте, — сказал Чудинов. — Есть вопросы к свидетелю?
— Неисправны они были, часы-то… Забыла она. Со всяким может случиться. Забыла — и все.
— Нет, Миша, — ласково, как ребенку, сказала Манина, — в порядке они были.
— Я ж на них тридцать рублей потратил, Евдокия Степановна, — сказал Пастухов, и в голосе его впервые прозвучало отчаяние. — Баланс у них был сломан, шестеренок не хватало!
— Нет, Миша, нет, — твердо сказала Манина.
Пастухов махнул рукой и сел.
— Встаньте, подсудимый, — сказал Чудинов. — Я не разрешал вам садиться… Есть еще вопросы к свидетельнице? Нет? Тогда скажите: теперь, когда мы услышали здесь показания Маниной, вы продолжаете настаивать на том, что часы были неисправны?
— Продолжаю, — сказал Пастухов.
— Садитесь. У адвоката есть вопросы?
— Есть. — Старик завернул колпачок на шариковой ручке, аккуратно положил ее на стол рядом с другими, откинулся на спинку стула. — Скажите, свидетель Манина, часы были старинными?
— Да.
— Следовательно, они были не электрические, а с пружинным заводом?
— Да.
— Фирму помните?
— Нет.
Старик поворошил своей большой рукой стопку бумаг на столе, вытащил одну, заглянул в нее.
— В протоколе изъятия, лист дела восьмой, сказано, что часы фирмы «Павел Буре». Такие часы в настольном варианте выпускались обычно с двухнедельным заводом. Так ведь?
Манина молча пожала плечами. Старик помедлил, глядя на нее выцветшими, бесстрастными глазами.
— Следовательно, эти часы нужно было время от времени заводить. Как же вы могли в течение почти двух месяцев не замечать их пропажи? Часы были похищены двадцать девятого апреля. Вы обнаружили их пропажу и заявили об этом в милицию второго июня.
Молодец старикан! Сейчас все станет ясно, с надеждой подумал Димов.
Но Манина ответила сразу, не раздумывая:
— А мы их не заводили. Директор не разрешал, говорил: тикают и громко бьют. Мешают.
Вполне убедительно. Ничего не скажешь. И опять ничего невозможно понять. Кто же в этом все-таки разберется?