И все-таки всегда легче защищать человека, если он вызывает в тебе сочувствие…
Сегодня Дик выглядел хуже обычного. В круглом белом лице его появилась отечность. Уже сказывались месяцы заключения. Щеки поросли реденькой светлой щетиной.
Светлана Николаевна отпустила конвойного, и они остались вдвоем в следственной камере. Дверь с «волчком». Напротив — пустой письменный стол с одинокой пластмассовой чернильницей-неразливайкой. Табурет для арестованного. И застоявшаяся духота.
Дик сидел, по своему обыкновению, выпрямившись, положив на колени свои пухлые руки.
— Так вот, — сказала Светлана Николаевна. — День суда уже назначен. Процесс будет выездным.
Дик слегка вздрогнул. Впервые по лицу его прошла тень чего-то похожего на раздражение.
— Где? — спросил он.
— В клубе фабрики, где работал ваш Валерий.
— Понятно. Нужна аудитория.
Он задумался, что-то прикидывая в уме… Когда он задумывался, Светлане Николаевне всегда казалось, что он считает: складывает, вычитает, делит. Ей вообще казалось, что этот преждевременно повзрослевший человек думает только цифрами. Все переводит в цифры, и в результате после раздумий тоже получаются только цифры. Нечто вроде счетно-кибернетической машины. И действительно, помолчав с минуту, он сказал:
— Это будет стоить мне лишних два года.
— Почему?
— Я ведь ходил по судам. Просто так. — Дик слегка усмехнулся. — Смотрел, что меня ждет. Выездной процесс — это ведь спектакль. И даже режиссер есть… Прокурор говорит, что прикажут. Общественные обвинители читают по бумажкам то, что им в райкоме напишут. Приговор вынесен и согласован заранее. Свидетели говорят, как им приказали… — Он на секунду запнулся и добавил: — И адвокат говорит то, что надо говорить на выездных процессах. Театр.
— Вы правы, случается, что на выездных процессах иногда больше думают о тех, кто в зале, чем о подсудимом. Но не в этом дело. Послушать вас, и выходит, что люди не только воруют все подряд, но и говорят преимущественно не то, что думают?
— А вы посчитайте, — сказал Дик. Он оживился. Это была его стихия — стихия цифр. — Человек просыпается утром и начинает говорить слова. И говорит их до самого вечера. Жене, домашним, начальству, сослуживцам, в троллейбусе, на собрании. Сколько из этих слов правда, а сколько вранье? Получится один к десяти. Даже в сводках погоды печатается, как правило, вранье.
Дышать в камере было трудно. Форточка в закрашенном белой краской окне была слишком мала для этой комнаты. Светлана Николаевна вынула платочек, вытерла влажное лицо.
— Жарко? — сочувственно спросил Дик.
Она кивнула. Дик помолчал, потом спросил:
— На улице-то солнце?
— Да.
Он посмотрел поверх ее головы в форточку, в которой виднелся голубой квадрат неба.
— Хорошо сейчас выпить кружку пива в чешском баре в Сокольниках.
Кажется, это были первые человеческие слова, которые Светлана Николаевна услышала от него. И она сказала:
— Когда-нибудь и вы выпьете кружку пива в Сокольниках.
Дик спокойно передернул плечами:
— По моей статье предельный срок достаточно долог.
— Ну, будем надеяться, что этого не будет.
Он помолчал и неожиданно добавил:
— У вас, наверное, была очень легкая жизнь?