— Нет, — сказала Саша. — Я — жена и должна дома ночевать.
— Тоже верно, — усмехнулась Вероника. — Ничего не возразишь. Абсолютно верно.
8
Рита весело похлопала по земле рядом с собой:
— Иди, Аська, садись.
Анисим подошел поближе, но сел не рядом с Ритой, а напротив, по другую сторону от расстеленных газет с объедками помидоров и обгорелой картофельной кожурой. Что-то мешало ему сесть возле Риты. И он сел поодаль, неуклюже раскинув ноги в больших нечищеных ботинках — засохшая глина с участка Удочкина и пыль всего дня была на них. Впрочем, он и вчера их не чистил. Ему это как-то не приходило в голову — вакса, щетки. Зачем? На правом колене на джинсах появилось черное масляное пятно, мазут, наверное. Это из Медведкова, подумал Анисим, измазал, когда лежал за кустом, прячась от милиции.
Он не решался смотреть на Риту, принялся старательно счищать ногтем это пятно и подумал, что зря примчался сюда и сидит теперь возле залитых помидорным соком газет с объедками, не зная, что говорить и что делать, скованный унизительным смущением. Ему очень хотелось взглянуть на Риту, но он продолжал старательно счищать ногтем пятно с колена… Не нужен он здесь. Этим троим и без него было прекрасно. Сидели себе на поляне, жевали печеную картошку с помидорами, пили вино и болтали о разном. Как звонко хохотала Рита за минуту до его появления, удобно прислонившись спиной к дереву и вытянув по теплой траве босые ноги с красными, наманикюренными ноготками. А он, непрошеный, вывалился из-за кустов, сел всем на обозрение, и сразу наступила враждебная тишина.
Татьяна продолжала лежать, хмуро уставившись в небо, закинув руки за голову, выставив вверх круглые локти. И от ее каменно неподвижной позы веяло безразличием. Впрочем, Татьяна вообще была человеком неприветливым. Она всегда словно оборонялась ото всех, выражением лица и интонацией голоса предупреждая каждого: «Попробуй только полезть. Не обрадуешься». Однако лезть к ней, насколько Анисим помнил, никто и не пытался.
Сергей Петрович, не глядя на Анисима, продолжал сидеть на корточках и ворошить хворостиной груду пепла и загасших углей. Но делал он это уже без удовольствия, а с раздражением.
Впрочем, Рита, кажется, с искренней радостью сказала: «Вот молодец, что пришел!» А может, она просто хотела подразнить Сергея Петровича?
Анисим все счищал ногтем пятно с джинсов (оно никак не хотело сходить) и вдруг ощутил, как сильно измучился за день.
Ему не хотелось вражды. Не для того рвался он весь день, через все препятствия, к этой поляне, чтобы наткнуться на глухое отчуждение.
Он не знал, чего ждал, когда стремился сюда. Наверное, чего-то нереального, может, какого-то чуда. И вот она, реальность: замусоленные газеты с огрызками помидоров, завядшими колечками недоеденного лука, с тремя гранеными стаканчиками, розовыми от засохших потеков вина, кислый запах загасшего костра, Татьяна, воинственно выставившая в небо локти, Сергей Петрович, плотно усевшийся задом на голые пятки и с нескрываемым злорадством поглядывающий на его затекший, черно-лиловый глаз. И Рита, сидящая у дерева, с обычным выражением безмятежного спокойствия на круглом, скуластеньком лице — выражением, которым она надежно прикрывала свою душу от чужих глаз. И потому никак невозможно было понять, что же здесь случилось в его, Анисима, отсутствие.
Острое чувство одиночества и унижения снова охватило его. Он исподлобья взглянул на Риту. И встретился с нею глазами. Рита улыбнулась ему.
— Кто же тебя так разукрасил, Аська? Ты ведь собирался заниматься — и вдруг явился страшнее черта.
— Не имеет значения, — сказал Анисим.
— Ты ведь здоровый, — сказала Рита. — Не мог отбиться?
— Их было много.
Сергей Петрович поднялся от костра, мягко ступая маленькими босыми ногами по жухлой августовской траве, подошел к ним и, опять присев на корточки, высыпал из черных от золы ладоней на газеты несколько картофелин. Сказал по-хозяйски:
— А ну, наваливайся! Еще тепленькие… А этот вояка опять к кому-то полез. Только тот оказался не такой добренький, как я. Поучил! Хорошо поучил!
— Он сегодня утром подсматривал, как мы купались, — неожиданно лениво произнесла Татьяна. — Ему еще тогда надо было морду набить!
Анисим почувствовал, как кровь заливает ему шею, лицо, уши. Но он не успел ответить. Ответила Рита, сказала резко:
— Замолчи, злыдня! Очень ему надо на тебя смотреть.
— А он — не на меня, — сказала Татьяна.
— Замолчи! — прикрикнула Рита.