— Нет, — сказал Анисим. — Я все равно не мог. Дело не в институте.
— И что это каждый, надо не надо, норовит в институт поступить, — сказал Сергей Петрович. — Я вот без высшего живу. И ничего. Обошелся. Ем и пью на свои, любого угостить могу. И все своими руками. А то чистенькими желают жить.
— Глупо, — хмуро сказал Анисим. — Почему-то считают, что если человек хочет поступить в институт, значит, обязательно ищет легкой жизни. А те, кто в Бауманском или на физтехе, например, — какие трудяги и мученики! А что такое медицинский окончить? Я в институт не попал, теперь уже ясно, что не попал, как раз потому, что у меня не хватило трудолюбия.
— Обрадуешь ты сегодня своих, — сказала Рита. — Сюрприз для родителей.
— Ничего. Переживут, — ответил Анисим, опять не смея взглянуть ей в глаза, потому что ему было страшно снова встретить ее значительный и насмешливый взгляд. — Мои родители широкие люди. И особых надежд на меня не возлагали.
— И синяки простят? — спросила Рита.
— Простят. И поймут.
— Нужно было сразу пятак приложить, — авторитетно вмешался в разговор Сергей Петрович. — Помогает.
— Для этого, во-первых, надо было иметь пятак, а во-вторых, условия и время, чтобы его прикладывать, — усмехнулся Анисим.
Сергей Петрович занялся второй картофелиной все с той же тщательностью и удовольствием. Спросил:
— А вот какая у меня профессия? В жизни не догадаетесь.
— Большой начальник, — сказала Рита. — Аська прав: очень уж приказывать любите.
— Балалаечник из ансамбля народных инструментов, — сказала Татьяна.
— Насмехаетесь? — добродушно спросил Сергей Петрович. — Валяйте. Ну-ну! Я одной дурехе в Кисловодске и вправду сказал, что тенор из ансамбля. Она все спеть просила, а я сказал, что в отпуске не пою. Весь месяц верила…. Шофер я. Король баранки. Вот кто!
Он победно оглядел всех, словно ожидал увидеть на лицах восторг и удивление.
— Я полстраны и всю Москву на свои колеса намотал. На разных стройках работал самосвальщиком. А теперь и вправду начальник. Это вы правильно угадали. Командую колонной в таксомоторном парке. Простился с баранкой. Считаю, что заслужил. — Он повернулся к Анисиму: — Так что ты, парень, со мной не очень-то задирайся. Я тебя быстро укоротить могу. У меня ребята покрепче тебя, с биографиями, по струночке ходят. Я им ничего не спускаю. Знаешь, какие асы в таксомоторных парках службу несут? С характерами ребята!
— Так от вас их заработок зависит, — сказал Анисим. — А я пока человек вольный. Без биографии, без профессии, без имущества. Все, как говорится, еще впереди… И потом — я ведь уже извинялся. Чего вам еще надо?
— Ну ладно, не бубни, — примирительно сказал Сергей Петрович. — Это я так, на будущее. Хочешь, ко мне в парк приходи? Приму, чин чином. Обучишься, калымить будешь. Деньги будешь иметь. Жить будешь, как я… Я ведь как люблю: если работа — то с огоньком, если выпивка — чтобы дым шел. А если любовь — чтобы девочка красивой была. Некрасивых не уважаю.
Поднося ко рту картофелину, он призывно посмотрел на Риту. Его бирюзовые глаза потеряли жесткость, стали хмельными и влажными.
— Очень у вас в смысле любви вкус оригинальный… дядя Сережа, — язвительно сказала Рита.
Она встала, оправила платье и, осторожно ступая босыми ступнями по колючей траве, обходя еловые шишки, медленно, гуляя, пошла по краю поляны.
Жара спадала. Августовские сумерки неспешно вливались в лес, и солнце освещало уже только верхушки деревьев. Стволы их приобрели едва уловимый медно-лиловый оттенок, а воздух между ними стал зыбким, серо-зеленым, словно вода в аквариуме. И Анисиму показалось, что весь лес — и поляна, и кусты, и деревья, и он сам — действительно находятся на дне фантастического гигантского аквариума. И Рита, легко касаясь ступнями длинной, как водоросли, травы, медленно плыла, удаляясь, в прозрачном, зыбком, зеленоватом пространстве — тонкая, невесомая, недоступная, совсем не та, что стояла утром на берегу реки.
Анисим, восторженно замерев, смотрел ей вслед и по тому, как осторожно и боязливо ее узкие ступни касались жесткой травы, чувствовал, как они нежны и беззащитны, чувствовал с такой отчетливостью, словно прикасался к ним.
На краю поляны Рита остановилась и стала смотреть в сумеречную лесную глубину. Оттуда уже веяло мощной предвечерней сыростью.
Сергей Петрович, глядя на Риту, медленно поднялся с земли. Рита смотрела в зеленый сумрак леса, и было видно, что она ждала чего-то. Сергей Петрович смотрел в ее спину сузившимися глазами и тоже чего-то ждал, весь напружинившись.