Рита оглянулась на одну секунду, и Анисим не понял, на кого она взглянула — на Сергея Петровича или на него, Анисима. Оглянулась, а потом, плавно раздвинув загорелыми руками ветви кустов, нырнула в их глубину.
Сергей Петрович шумно и разочарованно вздохнул и ударил Анисима ладонью по плечу. Его небольшая рука оказалась неожиданно тяжелой и крепкой.
— Ну, счастье твое, тебя зовет! На тебя глянула! — с ухмылкой прошептал он. — Весь день я перед ней и так, и этак. А она — на тебя. Ох, хитра девка! Значит, табак мое дело!
Он снова больно шлепнул Анисима по плечу, подтолкнул его к лесу.
— Давай, парень. Дуй, не робей. Для себя берег-холил, но раз она такая… лови момент. Не сомневайся — она девочка легкая. А то я… пойду. Вдруг и мне отломится?
Анисим стряхнул с плеча цепкую руку Сергея Петровича. Медленно поднимаясь с земли, подумал обреченно: «Все!»
Еще ничего не произошло, а Анисим, чувствуя, что уже ничто не остановит его, что на него накатило, наехало, подумал о том, что должно было произойти через секунду, как о случившемся и, встав в полный рост, ударил Сергея Петровича кулаком в лицо.
Сергей Петрович, охнув, рухнул на землю так же, как утром, когда Анисим рванул его за щиколотку. Но утром он упал легко и тут же присел, а сейчас, стукнувшись затылком о землю, перекатился на бок и остался лежать. Утром Анисима сразу охватили раскаяние и отвращение, теперь же гнев, замутивший его сознание, не погас. Как во сне, он услышал насмешливый и спокойный голос Татьяны:
— Вот и дым к выпивке!
Тяжело дыша, Анисим шагнул к распростершемуся на земле Сергею Петровичу, как вдруг откуда-то сбоку на него налетела Рита. Обхватив его за шею руками, она повисла на нем всей тяжестью.
— Асенька, миленький, не надо! Успокойся, ну, успокойся!
Сжав ладонями его затылок, она тормошила Анисима, судорожно, испуганно прижималась к нему.
— Правильно ты его! Но больше не надо! Асенька, ну, что с тобой? Успокойся!
Она не могла услышать издали, из кустов, что сказал Сергей Петрович. Но, увидев, как Анисим ударил его, наверное, догадалась. Суматошно и торопливо гладя горячими ладонями затылок, уши, щеки Анисима, впервые касаясь его, прижимаясь к нему всем телом, она продолжала шептать что-то ласковое и успокаивающее.
Анисим из-за ее плеча мельком увидел, как Сергей Петрович приподнялся, медленно сел, оглушенно замотал головой, провел по лицу ладонями, измазав щеки черной копотью. Татьяна, приподнявшись на локте, со спокойным любопытством разглядывала его.
Рита, обернувшись и взглянув на Сергея Петровича, крепко ухватила Анисима за руку и рванула за собой. И Анисим покорно шагнул за ней. Прихватив с земли свободной рукой свои туфли, Рита потянула Анисима дальше, прочь с поляны.
— Удираете? — крикнула им вслед Татьяна.
Они продрались сквозь густые кусты и вышли на тропинку. Рита остановилась и, не выпуская руки Анисима, бросила туфли на землю, сунула в них ноги.
— Подонок! Убью! Сволочь! Щенок! — догнал их с поляны голос Сергея Петровича. Он выкрикивал угрозы вперемежку с матом. А когда он на минуту умолк, Анисим и Рита услышали спокойный голос Татьяны:
— Дать вам пятачок, Сергей Петрович?
Рита тихонько засмеялась и, отпустив руку Анисима, ласково заглянула ему в лицо.
— Молодец, Аська, — сказала она. — А то все: извините да извините. Ну и бешеный же ты! Но больше не надо… Где твой велосипед?
— Вон там, в кустах.
— Пошли.
Они двинулись дальше. Прислушиваясь к теперь уже смутно доносящимся с поляны выкрикам Сергея Петровича, Рита сказала:
— Грозит, а догнать побоялся.
— А может, сил нет? Наверное, слишком крепко я его…
— Что, опять извиняться будешь?
— Не буду, — сказал Анисим.
Они шли едва приметной в косматых травах тропинкой. Рита шла впереди, отводя руками нависшие над тропинкой ветви, заботливо придерживая их, чтобы они не хлестнули по лицу идущего сзади Анисима. Иногда она оглядывалась и, если они встречались глазами, улыбалась. И эта улыбка была совсем новой, незнакомой Анисиму: доверчивой и покорной. А он шел за ней, перехватывая из ее быстрых рук гибкие, упругие ветви, и думал, как это удивительно, что они с Ритой вдвоем и она заботливо придерживает ветви, чтобы они не хлестнули его, и улыбается ему своей новой, ничего не таящей в себе, открытой улыбкой.
Она ухватывала ветку, отгибала ее в сторону и ждала, пока Анисим перехватит ее. И Анисим принимал ветку из ее рук и, наклонившись вперед, мельком видел совсем близко ее загорелое лицо с юными без помады губами и светлыми ресницами, и это уже не вызывало тяжких подозрений, а казалось прекрасным.