Обратно я тоже пошла пешком, той же дорогой, которой мы пришли к вокзалу… Ты всегда ходил справа от меня, чтобы без помех козырять встречным офицерам. Я шла и чувствовала пустоту справа. И это тоже было непоправимо. А потом я стала думать, что совершаю предательство, разрешая себе сомневаться в том, что еще увижу тебя. Я обязана была ждать. Мы верили, что ожидание может защитить вас. Я была обязана верить, что дождусь тебя, и вернулась домой, почти успокоившись…
С годами паровозные гудки изменились. Говорят, люди, живущие близ железных дорог, жаловались, что гудки мешают им. Теперь, подходя к Москве, поезда не вскрикивают в ночи. Гудки их звучат приглушенно и спокойно, словно из давнего прошлого. И боль моя тоже утихла с годами. И теперь, когда я вспоминаю твое лицо и то, как оно улыбалось из толпы, удаляясь, мне уже не надо удерживаться от крика, хотя теперь-то я знаю точно, что ты тогда действительно уходил от меня навсегда.
7
Договорились, что Алька подождет на берегу пруда, а Валентин пойдет на дачу к матери один. Если все окончится благополучно, он вернется за Алькой.
День был будний, и на пруду было немного народу. Какие-то мужчины с толстыми животами, в широких, как юбки, сатиновых трусах и соломенных шляпах играли в преферанс и пили пиво из бумажных стаканчиков. Белокожие городские дети в панамах возились в песке. Их матери грелись на солнце, заклеив носы листиками и клочками бумаги. У летнего буфета выгружали из автофургона ящики с белыми кефирными бутылками.
— Ну, я пошел, — сказал Валентин. Вид у него был испуганный.
— Можешь и не идти, — сказала Алька. — Сам все затеял.
Валентин разозлился:
— Опять начинается?
— Смотреть противно: здоровый мужик умирает от страха, потому что ему надо пойти и сообщить матери, что он решил жениться.
Выражение глаз у Валентина стало жалобным.
— Ты ж ее знаешь, — сказал он. — А если я волнуюсь, так чего здесь такого? Не каждый день люди женятся.
Алька присела на замусоренный конфетными обертками и окурками прибрежный песок, а Валентин пошел в сторону дачи, видневшейся невдалеке за высоким забором из ржавых металлических сеток. Сначала он шел медленно, еле ноги волочил, потом оглянулся, помахал Альке рукой и зашагал размашисто, как человек, который принял решение и торопится, чтобы не передумать. Он помчался со всех ног, вздымая тучи песку.
Мимо Альки пронеслась стайка велосипедистов: девчонки в разноцветных брючках, парни в шортах, и все — в черных очках. Велосипеды, позвякивая, подпрыгивали на корнях сосен, выпирающих из песка, девчонки взвизгивали, парни смеялись, и у всей компании вид был счастливый. Им очень правилось носиться вот так по дачным просекам, объезжая пни и подпрыгивая на выпирающих из земли корнях деревьев.
Алька вздохнула, сорвала с чахлого куста пыльный лист, вытерла его и, послюнявив, приклеила на нос. Солнце припекало вовсю.
Проснувшись сегодня утром, она застала Валентина на кухне. Перед ним стояла пепельница, до краев набитая окурками. А сам он был уже не такой румяный и пышущий здоровьем, как всегда, а бледный от бессонницы и табачного дыма и какой-то притихший.
Выпили арабского кофе.
— Как спалось? — спросил Валентин.
— Порядок.
Он пододвинул к ней пачку сигарет. Они закурили и некоторое время молча смотрели, как табачный дым синими нитями вьется в солнечном луче. Потом Валентин сказал:
— Я тут принял кое-какие деловые решения. Ночная тишина способствует усиленной мозговой деятельности.
И дальше он продолжал говорить в том же духе, посмеиваясь над собой и над ней, с ухмылкой и обычными шуточками, но Алька слушала его замерев, потому что ей было важно не то, как он говорил, а то, что он говорил. Она с независимым видом дымила сигаретой и ловила каждое его слово.
Он сказал:
— Чудес, кажется, не будет. За любым поворотом — все то же самое. И опять же — «каждый человек сам кузнец своего счастья». Есть возражения? Нет? Это — пункт первый. Пункт второй: Иван зовет меня к себе в ученики. Он работает на монтаже электрических линий. Как в кино: человек висит на проводах на фоне облаков… Это романтика. А проза заключается в том, что за это неплохо платят. Пункт третий: если человеку неплохо платят, он может снять комнату. А если у человека есть отдельная комната, он может жениться. Есть возражения по существу?
— Нет.
— Человек собственными руками создает свое счастье. И все начинают уважать его. Любимая перетаскивает в его скромную комнату свой чемодан с заграничными наклейками, и сердца их соединяются навеки!