На этот раз к приему гостей готовились особенно тщательно, потому что в числе других собирались принимать Трофима Терентьича — профессора и заведующего кафедрой какого-то института — не то ветеринарного, не то физического. Альке всегда казалось, что Трофим Терентьич с его наружностью больше подошел бы для роли заведующего овощной базой, но он действительно был профессором и заведовал кафедрой, и тетка и дядя очень его уважали, просто тряслись перед ним.
Знали они его давно: кажется, жили в эвакуации в одном доме, в далеком мордовском городке, и у них были общие воспоминания о том тяжелом времени. Здесь, в Москве, они возобновили знакомство, потому что Надежда Алексеевна устроила внучку Трофима Терентьича в свой показательный детский сад и оказывала девочке особое внимание.
Теперь с предстоящим визитом Трофима Терентьича у тетки были связаны какие-то особые планы. Может быть, настал черед профессора отплатить ей чем-то. И потому они с дядей начали считать и терзаться уже дней за десять, но все же терзались меньше, чем обычно. Утешало их и то, что огурцов и помидоров на рынке и в магазинах было хоть завались — полезная летняя закуска. Но с другой стороны, получалось, что ими никого не удивишь. А удивить надо было.
Свои планы относительно Трофима Терентьича тетка каким-то образом связывала с Алькой. Алька чувствовала это. Во всяком случае, еще за неделю до торжественного пиршества она потребовала, чтобы Алька обязательно присутствовала на нем: «Попробуй только не явись!» — и, не уставая, повторяла целую неделю.
Конечно, Алька про себя сразу же решила, что обязательно удерет с этого вечера. Но после событий вчерашнего дня она решила остаться дома. К тому же утром позвонил Феликс и довольно сухо сообщил ей, что они не смогут сегодня встретиться, потому что у него — срочная работа.
Еще недавно такой звонок Феликса огорчил бы Альку. Но сегодня ей почему-то это было безразлично. Овладевшая ею со вчерашнего дня тоскливая скука не проходила.
Странный народ мужчины! Они считают, что, если девушка им нравится, она обязательно должна отвечать им взаимностью!
Алька сидела на кухне, чистила картошку и думала о том, что это скучное занятие, но ей теперь все равно и она готова была сидеть в светлой солнечной кухне и не торопясь заниматься исконно женским делом, чистить картошку. И ни о чем не думать. Берешь в руки грязную, бугристую картофелину, а из-под ножа она выходит белая, чистенькая.
Теткин азарт на этот раз достиг особых размеров. Она завалила продуктами всю кухню. Конечно, был и судак. Тетка сказала о нем, что он упитанный, «как поросенок». Про помидоры она сказала, что они «тугие, как яблочки», а про яблоки, что они «румяные, как помидоры».
Была еще целая баранья нога, две курицы, кабачки, баклажаны, горы салатных листьев. Все это лежало на столе, на буфете, на табуретках.
Светлана Николаевна в утреннем пестром халатике с трудом протиснулась к плите, поставила сковородку на выделенную ей Надеждой Алексеевной конфорку. На других конфорках уже кипело, трещало, брызгалось маслом.
Альке всегда нравилось смотреть на Светлану Николаевну. Ни разу ни ранним утром, ни поздно вечером Алька не видала ее в неаккуратном виде. Домашние туфли у нее были на высоком каблучке, а халаты больше напоминали платья. И сейчас, как всегда, несмотря на ранний час, лицо у Светланы Николаевны было не заспанное, а румяное, свежее. Утреннее солнце поблескивало в ее тщательно причесанных золотистых волосах.
— Что-то давно тебя не было видно, — сказала она Альке. — Как жизнь?
— Спасибо, не удалась, — бодро сказала Алька.
Светлана Николаевна улыбнулась, по-обычному смешно наморщив свой маленький носик с горбинкой.
— Сама придумала? — спросила она.
— Нет, — честно призналась Алька. — Это сейчас такое модное выражение.
— А как ей удаться? — живо вмешалась в разговор тетка. Но Светлана Николаевна не стала ее слушать, почуяв, что сейчас начнется длинный и нудный разговор, неприятный и ей и Альке.
Прикоснувшись розовым пальцем с длинным красным ноготком к пупырчатой грудке курицы, она сказала:
— Хотите, Надежда Алексеевна, научу вас новому рецепту? Называется: курица по-шоферски.
Тетка было обиженно нахмурилась, но страсть к кулинарии взяла верх:
— Научите.
Светлана Николаевна посмотрела в ее рябоватое, круглое, раскрасневшееся от хлопот лицо, сказала с едва приметной усмешкой:
— Как-нибудь в другой раз.
Взяв с плиты сковородку с яичницей, она вышла из кухни. Тетка зло посмотрела ей вслед:
— Расфуфырилась с утра и будет здесь путаться под ногами весь день.