— Лучше поздно.
Алька слышала, как на кухне лилась из крана вода, возмущенно стучали тарелки, — тетка мыла посуду. В коридоре под дверью деликатно покашливал дядя, — вышел покурить перед сном.
15
Светлана Николаевна пришла к памятнику Пушкину за пять минут до назначенного срока, но Зеленский уже ждал ее. Он стоял, опираясь на трость, большой, величественный. «Жаль, что старик, как Пушкин, не заслужил себе памятника, — подумала Светлана Николаевна. — Отличный получился бы монумент».
Поздоровавшись, Зеленский протянул ей букетик красных мохнатых гвоздик, сказал:
— Судя по вашему виду, вы за вчерашний день отлично отдохнули и выспались. Ездили за город?
— Нет. Пролежала весь день у себя в комнате на диване, думала о нашем с вами деле, читала и слушала, как пируют за стеной у соседей.
— И что же вы надумали?
— Сегодня в три часа заявлю ходатайство о вторичном допросе свидетелей.
— Понятно… Ну, а как вы смотрите на то, чтобы пойти сейчас к Григорьеву и в приватном, так сказать, порядке обо всем ему рассказать? А дальнейшие шаги предпринимать в зависимости от того, какое он примет решение.
— Знаете, Викентий Леонидович, мне всегда были неприятны те из наших коллег, которые норовят в перерыве между заседаниями потереться возле судьи и поговорить с ним, так сказать, в приватном порядке. Я этого не делала и сейчас никуда не пойду, а заявлю свое ходатайство в процессе.
— Ну, ну, — примирительно сказал Зеленский. — Поменьше темперамента, голубушка… Вы этого не делали? А часто вам приходилось сталкиваться с такой ситуацией, в которой мы находимся сейчас? То-то же! И потом, мы ведь пойдем к Григорьеву вовсе не для того, чтобы вступать с ним в какой-нибудь противозаконный сговор, а для простого человеческого разговора.
Что ж, в конце концов старик, наверное, прав. Ситуация действительно особая.
— Идемте, — Зеленский осторожно прикоснулся к ее руке.
— Ну что ж, — сказала Светлана Николаевна, поколебавшись. — Но он будет прав, если, грубо говоря, выставит нас взашей.
— Не будет этого… Значит, решено?.. Идем… Только пешком — тут минут десять — и не торопясь. Вы никогда не замечали, что если человек начинает с утра бежать куда-нибудь сломя голову, то потом уже не может остановиться и весь день получается у него суматошный и бестолковый?
— Пожалуй, не замечала, — сказала Светлана Николаевна.
Гвоздики были красивые, и она подумала о том, что такие вот, как Зеленский, — старики из прошлого века — удивительно умеют доставлять женщинам маленькие радости. Кто она ему, в конце концов? А Придорогин не подарил ей ни одного цветка. Считает, что коньяк и шашлыки доставят ей больше удовольствия. Как другу-приятелю.
Зеленский не торопясь постукивал палкой по асфальту и комментировал все, что попадалось им навстречу.
По дорожке, огибая фонтан, чинно, попарно шествовал детский сад. Почти у всех детей загоревшие за лето коленки и локти были в ярких пятнах зеленки. У некоторых зеленка была и на лбах и щеках.
— Следы бурных страстей, побед и поражений, — сказал Зеленский. — А какие на вид смирные… Врачиха у них трусовата: чуть что — смазать. Ей, наверное, и по ночам снятся тяжелые случаи сепсиса. Но она не лишена эстетического чувства, — пятна йода выглядели бы мрачно.
На углу Пушкинской площади и улицы Чехова продавали арбузы Они лежали в большом металлическом ящике-клетке. Продавец — молодой парень с толстой красной шеей борца — быстро орудовал тяжелыми гирями. Очередь нетерпеливо гудела. Первые арбузы в году! Они наверняка еще незрелые, но их все равно раскупят за то, что они первые. Продавец выхватывал арбуз из ящика, прежде чем взвесить, подбрасывал на ладонях, звонко шлепал по полосатым бокам.
— Вот, — сказал Зеленский. — Первая городская примета скорой осени: арбузы на тротуарах. А когда их на ночь запирают в этих клетках, они похожи на диковинных полосатых черепах. Спят, навалившись друг на друга.
Да, скоро уже должна прийти осень! Лето кончилось.
В здании суда царила обычная деловая суета. У дверей залов заседаний толпились родственники подсудимых, пострадавшие, свидетели, любопытные. У каждой двери, словно меню возле столовой, были вывешены в рамках списки дел, назначенных на сегодня к разбирательству. Громко, по-деловому постукивая сапогами, сновали по коридорам милиционеры из конвоя. Многих из них Светлана Николаевна знала в лицо. И они ее знали. И старика Зеленского. Здоровались, как старые знакомые. Курить было запрещено, но все равно воздух в коридорах был подернут сизым табачным дымком. Старики пенсионеры, любители острых ощущений, постоянные посетители судов, бродили от двери к двери, читали списки в дубовых рамках, выбирали, что поинтересней. Им не надо было объяснять, что, например, означает статья двести шестая или восемьдесят девятая, часть вторая.