— Ничего особенного, ведут переписку с королем Леопольдом. Умоляют начать наступление. Он что-то не очень торопится, — презрительно ответил Нарбонн.
— Значит, нам придется самим напасть на него! — сказал маркиз Лафайет. — Мсье Бриссо, это по вашей части. Мы ждем плодов вашей агитации.
— Да, — кивнула де Сталь. — 18 декабря Робеспьер сильно потрепал вас.
— Он потрепал также и лагерь мсье Лафайета, — заметил Бриссо. — Но я достойно ответил Робеспьеру! Я выгораживал вас!
— Извините, но это было бледновато! — улыбаясь, сказала Мадлен. — К тому же вы лишний раз скомпрометировали себя.
Ее голос звучал спокойно, почти ласково.
— На ваши злые нападки, дорогой Бриссо, этот проходимец даже не обратил внимания! — добавила де Сталь. — Робеспьер вызывает у меня жгучую ненависть!
— Чем он прогневал вас? — удивленно поинтересовался Нарбонн.
Мадам де Сталь картинно отмахнулась веером.
— Вам тоже следует действовать, дорогой Нарбонн! — сказал Бриссо сердито. — Мы надеемся на ваше влияние при дворе!
— За это не волнуйтесь, — лицо Нарбонна исказила кривая усмешка. — Ваша цель справиться с чернью.
— Вам надо действовать решительно, разбить Робеспьера! Начать на него наступление! — сказал Лафайет Бриссо, который мог только кивнуть в ответ.
Настроение у него заметно упало.
— Ох, мне пора, — извиняясь, сказала Ренар. — Мсье Бриссо, окажите честь, проводите меня.
Депутат с радостью согласился. Мадлен оперлась на его руку.
— Как я вам сочувствую, — сказала она. — Вы между двух огней. Лагерь Лафайета требует от вас решительных действий, а Роланы хотят выждать. Что ж, вам решать.
— Вы на чьей стороне? — спросил Бриссо.
— Разве это важно? — улыбнулась Мадлен. — Я независима от них, наоборот, им нужны мои деньги. К тому же я не актриса в историческом спектакле, коими так хотят стать мадам Ролан и мадам де Сталь. Я только жду за кулисами, наблюдаю за спектаклем, хочу извлечь из всей этой ситуации весомую для себя пользу.
Робеспьер продолжает сражение
11 января 1792 года Робеспьер решил выступить с новой речью против Бриссо. Неподкупный хорошо выдержал паузу, оставив злые выпады противника без внимания. Но Максимильен не собирался отступать. Если он бросил вызов, то будет сражаться до последнего.
Придти поддержать друга собрались Антуан, Светик и Камилл. Сен-Жюст решил придти в клуб пораньше. Он знал, что Неподкупный приходит очень рано. Антуан прошел по коридору и в полумраке увидел, как Робеспьер целует какую-то женщину.
— Я специально пришла в столь ранний час, чтобы увидеться с вами, — говорила она.
Сен-Жюст понял, что пока не стоит подходить к Робеспьеру.
Когда Светик и Камилл подошли к зданию клуба, их встретил перепуганный Антуан.
— Что случилось? — спросила Светлана.
— Там… там…
— Антуан, милый, что произошло!? — заволновалась Лемус.
— Да говори же! — не выдержал Камилл.
В голове Светик мелькнула мысль, что Антуан нашел в клубе труп, и она надеялась, что это труп не Макса.
— Неподкупный в коридоре целуется с женщиной! — произнес Антуан.
Светлана, у которой как камень с души свалился, расхохоталась. Камилл вторил ей своим громким кудахтающим смехом. Проходящие мимо люди стали на них оглядываться.
— Что тут такого удивительного? — сказала Светик сурово. — Вот если бы он целовался с мужчиной, это был бы действительно ужас.
Антуан окинул ее обиженным взглядом, чувства юмора у него действительно не было. Камилл загоготал еще громче. Так вместе они вошли в здание.
Парочка, о которой говорил Антуан, давно прекратила поцелуи. Они просто мило беседовали.
— Я чувствую, вы приготовили нам сюрприз, мой дорогой Макс, — улыбнулась красотка. — Жду с нетерпением.
— Только не говорите, что переживаете за меня, — ласково сказал он. — Все равно не поверю!
— И правильно сделаете. Желаю вам провалиться! — рассмеялась она.
— Увы, я постараюсь не оправдать ваших надежд, — в тон ей ответил Робеспьер.
Прозвенел звонок, извещающий о начале заседания.
Неподкупный поднялся на трибуну и начал речь.
Он четко изложил, что война на данный момент губительна для Франции и нужно приложить все силы, дабы ее не допустить.
— Чтобы вести подлинную народно-освободительную войну, необходимо иметь армию и военачальника, — сказал он. — Но где же военачальник, который был бы неизменным охранителем прав народа и врагом тирании? Где полководец, чьи руки не были бы запятнаны кровью и придворными подачками? Может быть, в таком случае собрать всех национальных гвардейцев? Но, оказывается, они не имеют ни обмундирования, ни оружия, их начальство сделало все для того, чтобы их обессилить…