Нарбонн понимал, что переврал, и надеялся, что «умный» Людовик не заметит подвоха.
Король, мирно раскладывающий пасьянс, окинул Нарбонна удивленным взглядом. Пусть монарх был инфантильным и безвольным, но о том, что он Людовик — король французов — не забывал. Его и раньше раздражало отвязанное поведение Нарбонна, и теперь чаша терпения переполнилась.
Как всякий король, Людовик любил почести, лесть, заискивание, а не командный тон.
— Как вы смеете… — возмутился он. — Как вы смеете указывать мне, как поступать, — говорил он запинаясь от гнева, — какая дерзость… Как вы осмелились мне приказывать… Отныне я забираю у вас портфель министра… Немедленно оставьте мой дворец…
Нарбонн не помнил, как оказался за дверью. Его встретил Дюмурье. Он сразу понял: произошло то, что должно было произойти. Неприкрытое нахальство и самомнение губительны для дипломатии и политики.
— Вы избрали не тот путь, мой друг, — как всегда вкрадчиво сказал Дюмурье.
— Я пропал! — простонал Нарбонн.
— Не стоит так убиваться! Все поправимо. Избрав правильный ход можно выйти из лабиринта!
Дюмурье хитро улыбнулся. Он смекнул — можно выгодно использовать отстранение Нарбонна.
Опальный Нарбонн отправился к своей подруге Жермене де Сталь дабы найти утешение. Жермена встретила его насмешками.
— Сколько раз я просила вас быть осторожнее! — выговаривала она.
— Жермена, не рань мое сердце! Я припадаю к твоим ногам с мольбой о помощи!
— Помощи? Ах, я недостойна стать вашей спасительницей! Ваши новые друзья куда более могущественны и влиятельны! Их общество стало вашей семьей!
— Жермена!
— Ох, только не думайте, что я ревную вас к мадам Ролан. Хотя вы бы составили прекрасную пару. На конкурсе интриганов и самовлюбленных вы бы поделили первый приз. Подумать только, вы и эта знатная дама из великого рода торгашей.
Нарбонн потух. Жермена не собиралась дарить жалость. Дама считала, что и так сделала для него слишком много, не хватало еще и сочувствовать. Ей даже нравилось, что надменный гордец, мечтавший ее оставить, так опростоволосился.
— Хорошо, хватит хныкать! — грубо произнесла дама.
Она подошла к нему и властно поцеловала.
— Я вас еще люблю. Поэтому окажу вам посильную помощь. Портфеля вы не получите, но ко двору вернетесь.
Нарбонн обнял Жермену. В этот момент он ненавидел ее сильней, чем раньше.
Заключенная
Филиппа Нароль ожидала своей участи в городской тюрьме. Она думала о Клоде, о милом, красивом Клоде. Неужели он оставил ее… Такого не может быть… Скорее всего, его к ней не пускают… Ничего, скоро ее освободят… Клод не оставит ее… А если он убит… Тогда ей не зачем жить… Без Клода жизнь теряет смысл… Нет, он жив… Чувства никогда не обманывают…
Дверь камеры со скрипом отворилась. Девушка подняла голову и вскрикнула. Перед ней стоял судья Бюсьер. В тусклом свете его лицо было еще более уродливым. Филиппа стушевалась, попыталась улыбнуться. Все ее тело сжалось в комок.
— Бедная девочка, бедная девочка, — услышала она.
Филиппа вопросительно посмотрела на Бюсьера. Он жутко улыбался, но в этой улыбке было сочувствие.
— Что с Клодом? — осмелев, спросила она. — О жив?
— Жив, здоров. Ты все время думаешь об этом смазливом ничтожестве?
Девушка кивнула, не рискнув возразить на «ничтожество».
— Вам правда меня жалко? — спросила она.
Судья сел рядом с ней. Он обнял Филиппу за плечо и ласково сказал:
— Я хочу помочь тебе. Мне удалось добиться, чтобы твое дело поручили мне. Я буду решать: виновна ты или нет. Ты понимаешь, что я могу тебя спасти?
Филиппа подскочила от радости.
— Спасибо! Вы так добры!
Он схватил ее за руку и силой заставил сесть на место.
— Но за все надо платить, девочка.
— Платить? — девушка не поняла, что он хочет этим сказать. — У меня мало денег…
— Какая наивность… Я говорю не о деньгах. В обмен на жизнь, вы станете моей любовницей.
Бюсьер так крепко обнял Филиппу, что она чуть не закричала от боли
— Нет, нет… Я не могу изменить Клоду… А вы мне не нравитесь…
Он встал перед Филиппой на колени, осторожно взял ее за подбородок.
— Моя миленькая дурочка. Неужели ты не понимаешь, что речь идет о твоей жизни и свободе.