Вот кем он был – ее настоящий супруг. Не тот любящий и нежный мужчина, роль которого он так усердно играл несколько недель подряд, а вот этот разъяренный неподчинением хищник, зверь в облике человека, не человек.
И ведь он почти смог ее обмануть. Сегодня, с утра, все еще было по-другому, Алия чему-то радовалась, сердце было спокойно, все словно потихоньку становилось на свои места, но один миг, и иллюзия полностью разрушена. Этот ужасный человек, который спокойно нажал нужные кнопки, радостно и учтиво поприветствовал сотрудников с нижних этажей, что стайкой зашли в лифт уже через несколько секунд, злобно прошипел ей вслед, чтобы она, Алия, немедленно следовала домой, не смея даже помыслить о том, чтобы куда-нибудь сбежать. И ей ничего не осталось, кроме как подчиниться.
***
Эдвардс дрожала и не могла согреться, хотя на ней была футболка и теплая толстовка. Ее била крупная дрожь, страх окутывал липкой паутиной. Халиф угрожал ее дяде или это были просто слова, сказанные в порыве гнева? Впрочем, на что ему было гневаться? Это она, Алия, была ущемлена, это ее гордость была задета, а Цимерманн взбесился так, будто он застукал жену за изменой.
Халиф вернулся в половину десятого. Он застал жену в гостиной, где она бездумно щелкала пультом от телевизора, не задерживаясь ни на одном канале. Алия даже не заметила, когда в комнату зашел Халиф, она очнулась лишь тогда, когда он опустился рядом. Эдвардс вздрогнула, когда муж взял в свою руку ее.
- Детка, прости меня, я был очень груб с тобой сегодня… я понимаю, что ты боишься меня, я частенько выхожу из себя и могу сказать лишнего, но это не значит, что ты должна чувствовать себя незащищенной. Я не опасен для тебя, я только…
- Несколько часов тому назад ты сказал, что отправишь моего дядю на тот свет, если тебе что-то не понравится, - Алия перебила его. Медленно она подняла пульт и щелкнула красной кнопкой. Воцарилась давящая тишина. – Я не должна тебя бояться? Ты угрожал моему отцу, ты угрожал моему дяде, ты следил за мной и моим братом, ты заставил меня выйти за себя замуж, ты не оставил мне выбора, ты не посчитался с моим мнением, хотя я умоляла тебя не играть свадьбу, не ехать на Мальдивы. Ты ни разу не спросил меня, чего я хочу, ни разу не услышал ни одну мою просьбу. Ты прогнул мою жизнь под себя, загнал меня в угол, а теперь говоришь, что мне не нужно тебя бояться? Ты заправляешь целым городом и хранишь у своего изголовья заряженное оружие. Я не знаю, чего от тебя ждать, я не знаю, на что ты способен, я не знаю, зачем я тебе и для чего ты затеял эту игру…
- Ты всерьез хочешь сказать, что до сих пор не поняла? – Халиф внимательно взглянул в глаза своей супруги. Да, все, что она говорила, было правдой, но лишь отчасти. Ему было стыдно за сегодняшнее поведение, его любимая женщина увидела совсем не то, что заслуживала. Халиф осознавал, как тяжело ей приходится, но верил и надеялся, что все это исправимо, что все – дело времени, и в конечном итоге, он сможет сделать ее счастливой.
- Я не понимаю тебя, Цимерманн… - Халиф грустно улыбнулся и едва слышно что-то прошептал на незнакомом языке. – То, что ты вечно что-то шепчешь на арабском, мне не помогает, - начиная выходить из себя, заявила Эдвардс. Быстрым движением она высвободила свою руку из мягкой хватки супруга и поднялась на ноги. – Я знаю, что ты говоришь, не понимаю этого языка, знаю, но не верю, ясно? Тот, кто любит, никогда не заставит проходить через такое! – Эдвардс взмахнула рукой. – Ты подождал пару месяцев, а потом побежал за первой шл*хой, что тебе улыбнулась, и после этого, ты утверждаешь, что любишь меня? Я правда должна в это поверить?
- Алия…
- Просто поставь себя на мое место, представь, что женщина, которая утверждает, что любит тебя, решает, что может спать с другими, пока ты ей недоступен, ты поверишь в ее великие чувства? – Эдвардс не заметила, как начала почти кричать. Ей было тяжело дышать, сердце начало биться, словно загнанное, руки вспотели, резко стало жарко и от недавней дрожи не осталось и следа.
- Алия, я прошу немного, просто пойди мне навстречу… - Цимерманн поднялся со своего места и подошел к супруге, хотел было ее притянуть к себе для объятий, но Эдвардс резко его оттолкнула от себя. – Я прошу только немного ласки…
- Да черт возьми, что я должна сделать? Радостно раздвинуть перед тобой ноги? Или что ты там подразумеваешь под чертовой лаской? Я уже говорила, что….
- Алия, немного ласки – это быть чуть более внимательным к тому, с кем ты живешь! – злость снова начала закипать в мужчине, Эдвардс совсем его не слышала, более того, не хотела слышать, только переворачивала его слова с ног на голову. – В конце концов, я мужчина, а чего ты хотела? Ты хоть понимаешь, какого мне? Ты спишь в десяти сантиметрах от меня, а я не могу к тебе даже прикоснуться, ты не даешь себя даже поцеловать! Я и так играю в железного человека с момента нашей встречи, я прыгнул выше головы! И к твоему сведению, нет, я не изменял тебе, ни разу, хотя сегодня эта мысль мелькала! Ни то, чтобы я этим горжусь, но и отрицать очевидного не буду. Эмма доступна, и Эмма хочет меня в отличие от моей жены!
- Ты урод, Цимерманн, ты невыносимый, ублюдочный с*кин сын, ты хотя бы понимаешь, что несешь? Ты обвиняешь меня в том, что я тебя не хочу? Так когда для тебя это стало открытием? Я тебе говорила об этом еще пять лет тому назад, я говорила тебе это до свадьбы, после свадьбы, я говорю тебе об этом сейчас! Ты выбрал себе не ту жену, я никогда не буду тебя хотеть!
- Отлично… - Халиф безрадостно улыбнулся, развел руками в стороны, словно показывая этим, что сдается. – Тогда я пойду и развлекусь с кем-нибудь, как ты мне и советуешь с первых дней нашей совместной жизни, - он подхватил ранее скинутый на подлокотник дивана пиджак, и поспешил к выходу из гостиной.
- Вот и отлично! На самом деле отлично! Иди и удовлетвори свои низменные потребности, животное! Ненавижу тебя! – уже в пустоту прокричала Алия прежде чем обессиленно опуститься прямо на пол и закрыть лицо руками.
***
Цимерманн вернулся домой лишь следующим вечером. Поначалу Алия злилась после их ссоры, а затем настала дичайшая апатия, которая продлилась почти до прихода нерадивого супруга. Как поняла Эдвардс, он действительно развлекся на полную катушку, об этом говорила разукрашенная шея и отсутствующий в глазах голод. В этот раз Халиф действительно ей изменил, если это можно было назвать изменой.
Алия застала его в гостиной, где Цимерманн развалился и потягивал виски со льдом, бездумно щелкая пультом от телевизора.
- Есть, что мне сказать? – Эдвардс едва заметно вздрогнула. Халиф даже не повернулся, наверное, почувствовал ее присутствие, и застал врасплох своим неожиданным вопросом.
- Ты слишком высокого мнения о себе! – Алия презрительно фыркнула и направилась на кухню, где собиралась сделать себе кружку горячего чая. Ужинать не хотелось, в горло и кусок не лез, но желудок был пустым и неприятно сворачивался, требуя свое.
На беду Эдвардс, супруг последовал за ней и некоторое время спустя оказался прямо напротив нее.
- Знаешь, детка, а ты переходишь границы своим хамским поведением, - на удивление после секса с другой женщиной, Цимерманн стал не спокойнее и сдержаннее, а наоборот, злее и еще опаснее.
- Ты уже пал в моих глазах так сильно, как только мог, думаю, самого себя ты не переплюнешь, - Алия перемешала сахар и с грохотом опустила серебряную ложку прямо на стол.
- Смотрю, ты настроена продолжить вчерашние разборки, - Халиф неприятно улыбнулся и склонил голову на бок. - Тебе не кажется, что для той, кто ничего ко мне не испытывает, у тебя слишком много претензий?
- Да плевать мне на тебя. Плевать на то, с кем ты спишь, неужели ты впрямь не понимаешь? Мне претит то, какой ты жалкий и лживый лицемер. Никогда ты и ничего ко мне не испытывал, ты просто пытаешься унизить меня за то, что я унизила тебя много лет назад, будучи еще практически подростком. Ты никогда не будешь для меня настоящим мужчиной, я никогда не буду тебя уважать и уж тем более никогда не полюблю. А если уж совсем на чистоту, то я жалею о том, что попросила тогда дядю Алана помочь тебе. Если бы не та глупость, ты бы до сих пор сидел за решеткой. Где тебе и самое место, - Алия не собиралась говорить этого, просто Халиф сделал все, чтобы возродить ее вчерашнюю злость на него. И то, каким довольным и сытым он выглядел сегодня, каким наглым был в этом разговоре, сделали свое, позволив гневу вылиться наружу.