Она чувствовала прощальное прикосновение Майка так явственно, словно его пальцы все еще ласкали ее кожу, вызывая пронзительную вспышку желания. Ее тело до боли тосковало по близости, но она не могла сделать решающий шаг навстречу, потому что понимала, что это необратимо изменит жизнь их троих.
Телефонный звонок застал ее все еще сидящей в кресле. Даже не сняв трубку, она догадалась, что это Майк.
— Я понимаю, что не должен торопить тебя, но мне необходимо знать одну вещь.
Джин не спросила его, какую, она просто не могла говорить от радости, что слышит его голос.
— Ведь у тебя нет другого мужчины, Джин? Иначе тебе не приходилось бы так много работать… Нет, дело не в этом. Я ведь вижу, как ты реагируешь на меня! Не посчитай меня самовлюбленным, но я инстинктивно чувствую, что мы с тобой просто созданы друг для друга.
Он сделал паузу, но Джин по-прежнему была не в силах ответить.
— Конечно, я догадывался и по другим признакам. София часто говорит о своей няне, но никогда об отце. Поэтому скажи мне, Джин, внеси ясность. Есть ли в твоей жизни мужчина, который что-то значит для тебя?
Джин покачала головой, словно Майк мог видеть ее. Она знала ответ. Только ты, могла бы сказать она. Был и остаешься только ты. Но ее сил хватило лишь на то, чтобы пробормотать:
— Нет, Майк. Никого нет.
— А цветы? А Брайан, о котором говорила Конни?
Он ревнует, с радостным изумлением подумала Джин. Может, поддразнить его, заставить помучиться? Нет, она никогда не была способна на это.
— Цветы были присланы в благодарность от общественной группы, которую я возглавляла несколько лет, а Брайан — это просто хороший приятель, и наши отношения никогда не выходили за дружеские рамки, — сказала она и услышала в ответ вздох облегчения.
— Как бы то ни было, я люблю тебя, Джин, — тихо проговорил он и первым положил трубку.
10
Рано утром Джин разбудила София.
— Почему тебя не было в спальне? — требовательно спросила дочь.
— Наверное, я заснула, сидя в кресле, — пробормотала та, пытаясь обратить все в шутку.
Но на самом деле ей было не до смеха. Глаза слипались, затекшее тело ныло после ночи, проведенной в скрюченной позе. А впереди еще один рабочий день!
Она достала Софии чистое платьице, и, довольная тем, что девочка настояла на том, чтобы одеться самостоятельно, поспешила в душ. Потоки теплой воды так приятно освежали, что Джин решила намочить и голову. Если она хорошенько вытрет волосы полотенцем, то к тому времени, когда надо будет выходить из дома, они будут почти сухими. Она взяла шампунь и принялась втирать его в густые пряди.
Когда-то Майк помогал ей мыть голову, и пена скользила по ее телу — пена и его ладони…
— Я готова завтракать, — крикнула София.
Сможет ли девочка привыкнуть к появлению чужого человека в своей жизни? Нет, не чужого — отца! Майк понравился ей, но она еще слишком мала, чтобы понять, — что произошло между ее родителями. Что, если она не захочет признать в нем отца, затаит обиду из-за его длительного отсутствия?
Джин вытерлась и обернула волосы полотенцем. Потом оделась и занялась приготовлением завтрака и бутербродов себе на обед.
— Доктор Брэдли придет сегодня вечером? — спросила София.
— Вряд ли, детка, — ответила она, но сердце ее дрогнуло, и она добавила: — А может, и придет.
Пока малышка играла в гостиной, Джин расчесала волосы и нанесла на лицо солнцезащитный крем. Потом нанесла немного зеленых теней на веки и подчеркнула губы помадой оттенка розового коралла. Волосы все еще были мокрыми, поэтому Джин распустила их по плечам. По дороге они как раз досохнут, и она успеет стянуть их резинкой перед тем, как войти в кабинет.
— Пошли, малыш, — окликнула она дочку, торопливо спускаясь вниз.
Они вышли на улицу, готовые встретить новый день.
— Доктор Брэдли ждет нас, — объявила София, когда они подходили к парку.
Это не удивило Джин. Майк сказал, что следующий шаг должна сделать она, но это не означало, что он собирается просто стоять в стороне и ждать.
Они шли вдоль озера. В его гладкой поверхности отражалось серебристо-голубое утреннее небо. София дружески болтала с Майком. Джин размышляла о том, что дочь все еще остается неизвестной величиной в уравнении. Если решиться принять любовь, которую предлагает ей Майк, то на какой стадии раскрыть ему тайну рождения Софии? До того, как они снова окажутся в постели? Или сразу после, когда он будет расслабленным, нежным и, можно надеяться, понимающим? И что она скажет? «Между прочим, у тебя есть дочь»?