Кэрол не забыла этого возбуждающего вкуса, и, отвечая ему, она разомкнула губы и осторожно коснулась его языка своим. Она подумала, что это похоже на наркотик. Пожалуй, она никогда не сможет сказать, что ей этого достаточно.
Джералд заметил ее нерешительность и сильнее прижал к себе. На этот раз его поцелуй содержал и просьбу и обещание — обещание того, чего она страстно желала и в то же время боялась.
Ты сошла с ума, протестовал внутренний голос, в то время как сама Кэрол полностью отдалась чарующему ощущению, которое испытывала в объятиях Джералда. Неважно, чем ей придется за это расплачиваться. Охватившее ее желание превратило ее нервы в натянутые звенящие струны, и жар, разлившийся по всему телу, казалось, одержал победу над холодной рассудочностью.
Но буквально за секунду до того, как она потеряла всякое ощущение реальности, Кэрол нашла в себе силы оттолкнуть Джералда.
— Мне надо идти, — пробормотала она.
Звук собственного голоса, до неузнаваемости измененного страстью, испугал ее. Одно лишь легкое прикосновение Джералда вернуло ее обратно в его объятия, откуда она уже не пыталась освободиться.
— Это еще не конец, — прошептал он. — Мы пробудем вместе весь уик-энд. Я хочу видеть тебя.
Он произнес это тоном, не допускающим никаких возражений. Он даже не стал ждать ответа.
Кэрол не хотелось отказывать ему, но она должна это сделать. До тех пор пока не будет поздно говорить о каких-либо отказах.
— Я… — произнесла она, тщетно пытаясь найти какой-нибудь предлог, чтобы избавиться от опасной близости Джералда, — я еду в горы, — закончила она. Слава Богу, что она вовремя вспомнила о приглашении Рича. — Любоваться секвойями. С одним другом.
Джералд внезапно рассмеялся.
— Нет, — сказал он, — с друзьями. Рич Эрскин пригласил и меня.
— Но… — Кэрол замолчала, не в силах найти другого повода для отказа.
Внезапно Джералд взял ее руку и склонился над ней.
— Кажется, музыка играет вхолостую. По-моему, это вальс. Вы позволите?.. — И, не дожидаясь ответа, он обхватил ее за талию и закружил в скользящем ритме вальса.
Да, вряд ли удалось бы отклонить такое приглашение, подумала Кэрол, полузакрыв глаза и погрузившись в смутные мечтания. На память ей пришел «Большой вальс», и она увидела перед собой роскошно убранный бальный зал, где горели свечи в бесчисленных канделябрах и повсюду кружились нарядно одетые женщины со своими кавалерами в блестящей офицерской форме. Она и Джералд были среди танцующих.
Пока оркестр играл, пары одна за другой исчезали за дверями, ведущими на балкон, растворяясь в ночи, и наконец в зале остались только она и Джералд. Они продолжали кружиться и скользить в вихре вальса. Свечи в огромных хрустальных люстрах постепенно погасли, музыка смолкла, и они остались в немой темноте. Они не могли видеть друг друга, но она почувствовала, как он склоняется к ней и целует ее…
— Облако закрыло луну, — прошептал Джералд ей на ухо, плотно прижав ее к себе, как только они остановились.
Луна? Кэрол широко раскрыла глаза и вернулась в реальность. Губы Джералда, так возбуждающие ее, снова впились в ее рот. Она слегка откинула голову, отвечая на его поцелуй, понимая, что они больше не в Вене, но наслаждаясь явью, которая была в тысячу раз лучше любой мечты. Если бы только это мгновение могло застыть, вырваться из потока времени, подумала она, прильнув к нему. Дрожь возбуждения охватывала ее, в крови словно вскипали пузырьки шампанского.
Поцелуи Джералда стали более глубокими. Когда его губы скользнули вниз и приблизились к впадинке у шеи, Кэрол, не выдержав, простонала его имя:
— Джералд…
Он услышал дрожь в ее голосе, и его тело пронзил ответный трепет. Они оба были пленниками в сетях всепоглощающей страсти. Джералд желал ее больше, чем когда-либо в своей жизни желал любую другую женщину, и, как только он понял всю глубину этого чувства, оно ужаснуло его.
Нет, больше никаких обязательств. Однажды он уже прошел этот путь и не собирается вступать на него снова. Никогда. Нужно просто довести это дело до конца — он получит ее, должен получить.
Его пальцы ласкали ее грудь, и сквозь тонкую шелковую ткань он ощутил, как ее соски приподнялись и отвердели. Волна необузданной страсти едва не захлестнула его с головой. Он с трудом подавил в себе желание опрокинуть ее на траву, сорвать с нее одежду и заниматься с ней любовью всю оставшуюся ночь.
— Кэрол, — сказал он хрипло, вдыхая ее опьяняющий аромат, нежный и чистый, ничего общего не имеющий с тем проклятым мускусным запахом, который он ненавидит. — Моя прекрасная Кэрол. Ты знаешь, как сильно я хочу тебя?