Он резко затормозил перед светофором.
— Вы же ненавидите сплетни, — странным голосом не то спросила, не то удивилась Лорен.
— Но притворство ненавижу еще больше, — объяснил Рийс, не понимая, зачем говорит это, и взглянул на нее.
Она уже не злилась, только смотрела на руки, сложенные на коленях.
— Вы ведь не все время притворялись, — тихо произнесла Лорен. — Скажите, когда мы приедем к вам, вы на меня наброситесь? Если так, то я выйду прямо сейчас и переночую в гостинице.
Ее прическа совсем развалилась. Лорен выглядела усталой и несчастной. Отмахнувшись от подступившего сострадания, Рийс ответил холодно:
— Сначала вы надеваете это облегающее черное платье, весь вечер льнете ко мне, а потом ожидаете, что я буду вести себя как бесчувственное полено, из которого вы вырезаете свои скульптуры? Я же живой человек. Я мужчина.
— А я всего лишь довольно симпатична.
— Ладно, беру свои слова назад. Вы действительно самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо встречал.
— Неужели?
— Честное слово!
Лорен вскинула голову. Рийс заметил, что она от волнения покусывает нижнюю губу, и ощутил новую волну желания, накрывшую его с головой.
— Знаете что, — вдруг выпрямилась она, — никак не пойму, когда вы серьезно говорите, а когда нагло врете мне в лицо.
Светофор моргнул зеленым. Рийс нажал на газ.
— А вы думаете, я вас раскусил?
Девушка вздохнула.
— Разве это имеет значение? Наши отношения строятся на притворстве. И все это продлится неделю. Но вы не ответили на вопрос. Вы хотите накинуться на меня?
— Нет.
Она разжала пальцы, впившиеся в колени.
— И я могу вам верить?
— Да не собираюсь я вас насиловать, — зло прорычал Рийс.
— По крайней мере признайте, что с моей стороны разумно задать такой вопрос.
Его злость испарилась в мгновение ока.
— Ну да. Я на пятнадцать сантиметров выше вас и килограммов на тридцать тяжелее. Да, вы совершенно правы.
Легкая улыбка тронула ее губы.
— Благодарю вас.
— Будем дома минут через десять, — сдавленным голосом сказал он.
— Это вы будете дома. А я нет.
— Может, хватит огрызаться?
Лорен больше не произнесла ни слова, чем слегка насторожила Рийса, только смотрела в окно. Молодой человек затормозил у подъезда.
— Постарайтесь не выдать свою ненависть ко мне перед консьержем.
— Ну что ты, драгоценный мой, я же тебя обожаю. Как ты можешь говорить о ненависти?
Ему хотелось рассмеяться и зацеловать ее до потери сознания. Но он сдержался. Спокойно вышел из машины, обошел ее, помог Лорен выбраться, изображая из себя галантного кавалера, обнял ее за талию и, проходя мимо консьержа, пожелал тому спокойной ночи. Когда двери лифта закрылись, Рийс опустил руку и отошел от Лорен.
— Завтра вечером в Сафнесси-Хайтс у меня запланирован частный ужин, — сухо произнес он. — Будут еще три пары. Я надену деловой костюм. Постарайтесь соответствовать мне. Будьте готовы к семи.
— Я поставлю будильник на шесть, чтобы не опоздать, — в тон ему ответила девушка.
Рийс открыл дверь в квартиру и отступил назад, пропуская Лорен.
— До завтра, — пройдя мимо, бросила она.
— Сладких вам снов, — ухмыльнулся он, наблюдая за тем, как она поспешно удаляется в свою комнату.
Молодой человек стянул с себя галстук, плеснул в стакан виски и включил телевизор, выбрав канал кино. Комедия. Мелодрама. Триллер. Какая в общем-то разница? Пусть будет что угодно, лишь бы отвлечься от воспоминаний о теле Лорен и негаснущего желания обладать этим телом.
Главное — каждую минуту помнить: она превосходная актриса.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Следующим вечером Лорен вошла в гостиную Рийса ровно в десять минут седьмого. На этот раз он собирается опоздать, раздраженно подумала девушка и сделала вид, что с интересом рассматривает картину Шардена, висевшую рядом с фотоколлажем Штиглица.
В замочной скважине звякнул ключ. В гостиную вошел Рийс, бросил на стул пиджак и рывком снял галстук. Увидев Лорен, он на минуту замер.
— Вы сегодня вовремя.
— Я не всегда опаздываю.
— Но всегда спорите по любому поводу… Я в душ. Можете пока выпить чего-нибудь.
Ну уж нет, решила девушка. Этим вечером она намеревалась остаться трезвой и холодной, как айсберг. Лорен взяла небольшой блокнот для набросков, прихваченный из спальни, и принялась копировать картину Пикассо — мазок за мазком. Рийс Кэллахэн ничего для нее не значил. Ничего.