«Как он ненавидит её! Почему? — в который раз подумал Чхонён.— Ведь он же сам издевался над ней. Она ему ничего плохого не делала…»
Сколько раз О Тонхак и тётушка Хван изливали на мать Мёнгиля потоки злобы, но никогда не мог Чхонён понять причин этого. Они ведь знали, как она относится к нему, их сыну, почему же они так ненавидели эту добрую, ласковую женщину?
«Может, я ошибаюсь? — лихорадочно думал Чхонён.— Может, он говорит не о ней? А если даже и так? Нужно предупредить, кого бы ни собирался погубить этот мерзавец».
Чхонён собрал все свои силы и посмотрел прямо в глаза О Тонхаку.
— О ком ты говоришь? — чуть слышно спросил он.
О Тонхак усмехнулся:
— А ты не знаешь? О председательше, о ком ещё?
Он словно выплеснул это слово — «председательша». Всё поплыло у Чхонёна перед глазами. Какое страшное испытание ему предстоит!..
Он без сил опустился на кан.
5
Мать Мёнгиля с утра отправилась в город. Было уже больше десяти вечера, а она всё не возвращалась. Впрочем, Мёнгиль не волновался: последнее время она часто задерживалась. Вместе с Мунилем и Кёнпхалем он ждал Чхонёна, но тот почему-то не шёл.
— Сходим за ним? — не вытерпел наконец Кёнпхаль.
— Правда, пошли,— поддержал его Муниль и вопросительно взглянул на Мёнгиля.
Мёнгиль недоумевал: куда, в самом деле, девался его друг? Пошёл за вещами и как в воду канул.
Кёнпхаль решительно встал, взял со стола кепку. Поднялся и Мёнгиль. И как раз в этот момент в дом ворвался Чхонён.
— Мёнгиль, беда! — задыхаясь от бешеного бега, с трудом проговорил он.
Больше он ничего не мог выговорить, только шумно дышал. Схватив Мёнгиля за руку, он потащил его к выходу.
— Подожди, в чём дело? — упирался Мёнгиль.
— Мать!.. Мама твоя в опасности!
Мёнгиль замер на месте, вглядываясь в лицо друга.
— Её поджидают… Ждут её возвращения из уезда…
— Кто? — в один голос крикнули все трое.
— Мой отец…— выдохнул еле слышно Чхонён.
— Что-о-о?
Они прямо остолбенели. У Чхонёна — отец?! Разве он не погиб при бомбёжке? Не повредился ли их друг от горя в уме?
— Постой, не спеши.— Мёнгиль изо всех сил старался казаться спокойным.— Скажи, в чём всё-таки дело?
— Да некогда же! Нет времени! Надо маму твою спасать! — в отчаянии простонал Чхонён и первым выскочил из комнаты.
— Пошли! — крикнул Мёнгиль друзьям.
Даже не надев стоящие у двери башмаки, ребята бросились вслед за Чхонёном.
Мать Мёнгиля шла одна по тёмной дороге. Молодой месяц недвижно стоял на западе, освещая неярким светом тёмные, поросшие лесом склоны гор. Дул ветерок, звенели цикады.
Идти было легко и радостно. Сегодня они говорили о строительстве в уезде новых школ. Как это прекрасно — такая забота о детях!.. Она вдруг вспомнила своё недавнее выступление на сборе, счастливые молодые лица, словно бутоны будущих прекрасных цветов, и среди них лицо её сына. Когда-то она бродила с ним, маленьким, по дорогам в поисках пропитания… До сих пор щемит сердце при одном только воспоминании. И будто отгоняя тяжёлые мысли, мать Мёнгиля тряхнула головой.
Зато теперь… Разве не играет на лице её сына счастливая, радостная улыбка, разве не звенит песней его молодой голос? Он председатель совета отряда, ведёт за собой ребят, его любят и уважают в школе…
Она медленно шла по дороге и улыбалась своим мыслям. Мёнгиль будет, наверное, агрономом. Доживёт ли она до этого счастливого дня?
Мы должны сделать всё, чтобы цвели улыбки на лицах наших детей, чтобы путь их был прямым и светлым, чтобы им не пришлось, как нам, продираться через колючий кустарник жизни.
Она вспоминала письма своего погибшего мужа, и слова его гнали усталость прочь и приносили ей бодрость духа.
Месяц закрыли чёрные тучи. В чернильной мгле ничего не было видно. Шумели на ветру осины. И вдруг к их шуму прибавился другой, посторонний звук… Казалось, крупный зверь, осторожно ступая мягкими лапами, пробирается на дорогу. Снова выплыл узкий серп месяца, и в свете его прямо к матери Мёнгиля метнулась неясная тень. Раздалось какое-то звериное рычание, сверкнул нож…
И вдруг ещё одна тень скользнула на дорогу. Кто-то быстрый и смелый бросился ей на помощь. Тени слились, хриплый возглас разрезал тишину ночи. А потом послышался топот бегущих ног. По дороге стремглав летели Мёнгиль, Чхонён и Муниль. Мёнгиль бросился к матери, прильнул к её груди.
Она обняла его и заплакала. А у ног её тот, кто был второй, выскользнувшей из леса тенью, крепко-накрепко связывал негодяя, напавшего на неё.