Вынырнул он в середине девяностых и серьезно заявил о себе терактом в Северной Африке. Потом были Турция, опять Африка, теперь уже Западная, и Юго-Восточная Азия. Все до единой разработанные и проведенные им акции отличались доходящей до абсурда оригинальностью сюжета, четкой скоординированностью по месту и времени и отлаженной, как швейцарские часы, работой всех задействованных лиц. Сам он, к слову, никогда не нажимал на курок, зато имел в подчинении группу прекрасно подготовленных профессионалов. Руководил ими через немногочисленных доверенных лиц, которых время от времени заменял «по естественным причинам».
Артистичный прагматик, толковый психолог, прекрасный вербовщик, до предела обаятельный сукин сын. Тонкая, блин, артистическая натура. Всем этим он и заслужил в определенных кругах гордое погоняло Режиссер.
Абсолютно равнодушный к политике, работающий строго под заказ, исчезающий и вновь появляющийся внезапно, он превратился в настоящую головную боль для спецслужб многих стран. Его пытались поймать, но без успеха. В конце прошлого века он дважды отметился в России. Отработал и красиво ушел вместе со всей своей командой.
После долгожданного ухода на пенсию царя Бориски Кремль проветрили и освободили от стеклотары. Страна потихоньку начала жить по-новому. Спецслужбы наконец прекратили заниматься исключительно помощью Березовскому в святом деле борьбы с Гусинским и наоборот, а вернулись к своей основной работе.
В 2004-м нам повезло. Один ловкий парень смог законтачить с доверенным сотрудником Режиссера. Правда, он очень скоро куда-то делся, но следок-то остался. Мы обнаружили этого творца ровно через год в одной тихой латиноамериканской стране. Почему, спросите, тихой? Да потому, что там годами ничего яркого не происходило. Пришедшая к власти в конце девяностых группа высших армейских офицеров железной рукой навела порядок, разогнала легальную оппозицию и просто перебила всех революционеров, социалистов и прочих «истов». Тамошнее правительство, как и все другие в регионе, не питало особой любви к Соединенным Штатам, однако в отличие от соседей по континенту совсем не стремилось слиться в дружеских объятиях с Россией, напротив, упорно от них уворачивалось. Да, едва не забыл — эта страна никого никогда никому ни по каким запросам не выдавала. Мистер Чжао, он же Леша Разгильдеев, знал, где обустроить лежку…
Меня повезли на совещание прямо из аэропорта, не дав поесть и помыться с дороги. Полковник Вадим Островский, красавец, атлет и просто крутой до жути мужчина, рыл рогом землю и бил в нетерпении копытом.
— Работаем! — с места в карьер заявил он. Я сразу же почувствовал себя героем индийского боевика и стал ждать, когда же заиграет музыка, а мы оба пустимся в пляс.
— Когда?
— Сегодня ночью.
— Где?
— В его особняке. — И он выложил на стол один-единственный листок бумаги с какими-то каракулями.
— Что это? — Я ткнул пальцем в один из фрагментов так называемого плана.
— Ограда.
— А это?
— Дом, что, сам не видишь!
— Что вы знаете о датчиках и ловушках по периметру?
— Какие, на хрен, датчики? Ты бы еще о спутниках-шпионах спросил!
— Что известно о его охране?
— Всего пять или шесть человек, все с пушками.
— Так пять или шесть? И потом, где подробный план здания? Что находится внутри?
— Послушай, военный. — Он картинным жестом поднял на лоб темные очки и жестко посмотрел мне в глаза. — Если боишься, так и скажи. Дай мне пару своих ребят и топай пить пиво в гостиницу, я сам все сделаю.
— Давайте не будем торопиться, — предложил я, изо всех сил стараясь не сорваться на вульгарный мат.
Этот Островский мне сразу очень не понравился. Вообще-то такие рубахи-парни и супермены вызывают восторг исключительно у дамочек бальзаковского возраста и у той части руководства, которая судит о нашей работе исключительно по отчетам таких вот островских. А еще смотрит боевики по телевизору: Рембо в Афганистане или Настя Заворотник в тылу врага. Лично я, воспитанный на принципах разумной трусости, перед тем как засунуть куда-то голову или какую другую часть тела, стараюсь все-таки осмотреться. Ребят ему подавай, щас! За годы командования подразделением я не потерял ни одного человека и совсем не собирался нарушать эту традицию в угоду кому бы то ни было.
— И что ты собираешься делать? — хмыкнул он.
— Подумаю.
В следующий раз мы встретились через три дня.
— Ну что, — сурово спросил меня настоящий полковник, — подумал?