Мою распухшую щеку он даже не замечал, добивая фразами, что выгляжу как всегда обворожительно.
Множество колких эпитетов рвалось с языка, но накалять и так слетевшего с катушек Артура вовсе не хотелось. Все вопросы оставила при себе. Если приказал привести сюда, значит и сам все расскажет. Не стоит проявлять любопытство. Понимала, что изобразить ничего не понимающую дурочку вряд ли получится, но попытаться стоило.
В обстановке полной безвыходности и отчаянии грел бушу слабенький огонек — надежда. Надежда на то, что Петя все же меня отыщет. Не знаю как, каким образом, но я верила, что он сможет это сделать. А ничего кроме слепой веры мне и не оставалось. Единственное, что могла сделать в этой ситуации — только тянуть время.
— Садись моя дорогая.
Он предложил мне сесть, указывая рукой на диван. Не стала заставлять его просить дважды, тем более что ноги, едва могли стоять. Ссадины и потертости саднили, в некоторых местах пачкая уже порядком потрепанный костюм алой кровью. Кровь на коленках, за время езды слегка подсохла оставляя темно бордовые потеки на колготках.
— Ты наверно задаешься вопросом, почему же ты здесь? — Он широко улыбаясь сверлил меня глазами. А потом вспомнив что-то важное резко поднялся и прошел в глубь комнаты. — Извини, совсем забыл о гостеприимстве. Тебе чего налить? Вино, или что-то покрепче?
Я не успела ответить, да и не спешила этого делать, если быть честной. Через несколько минут он вернулся с двумя бокалами зеленой жидкости.
— Я решил абсент. Обезболивающее тебе сейчас не помешает. — Лицо исказила гримаса ядовитой улыбки.
Взяла предложенный бокал, по-прежнему не произнося ни слова. Это все напоминало театр одного актера. Он здесь ходил, метался, проявлял видимую заботу и тут же язвил, но интересующих его вопросов так и не задавал.
— Ты ведь догадливая, понимаешь, почему я тебя пригласил?
Слово «пригласил» особо сильно резануло слух, но я смолчала, сильнее сжимая зубы. С последних сил попыталась изобразить непонимание на лице, сдерживая стон, от пульсирующей боли во всей левой стороне этого самого лица.
— Несколько часов назад тебе эта глупая дура Оксана передала некую флешку. Вот она то, как раз меня очень сильно интересует.
Я молчала.
— Марина, ты же умная красивая девочка, да и я отношусь к тебе весьма благожелательно. Не испытывай мое терпение.
Его грузинский картавый акцент куда-то исчез и язык с четкостью русского филолога выговаривал каждое последующее слово. Глаза, непроглядно черные, пропитанные злостью, буравили меня.
— Не… не понимаю о чем вы.
Слова прозвучали с заминкой, теряясь в пересохшем горле. Сглотнула несколько раз и только потом смогла закончить фразу.
— Давай не будешь со мной играть в эти игры глупышка. Я знаю, что вы встречались с Оксаной. Она больше никому ничего не скажет, а ты ведь хочешь еще говорить? Дышать?
Последнее слово он добавил с небольшой паузой, всматриваясь в мои глаза и определяя степень моего испуга. Да, я боялась. До жути боялась, и скрыть это было невозможно. Но давать ему флешку было равносильным смертному приговору, исполнение которого произойдет здесь и сейчас. Пульсация в ушах ускорялась, становилась громче, и это было не только последствие удара. Пальцы дрожали от холода, по коже прошелся озноб, зубы сцепила сильней, не желая их барабанной дробью еще больше демонстрировать степень своего испуга.
Взгляд черных как ночь глаз буравил меня какое-то время, но, не добившись никаких видимых результатов, гордый грузин встал.
— Арсен, где ее вещи?
Арсен подошел и передал Артуру мою сумочку.
— Это все?
— Ну еще карманы ее пиджака.
Оба мужчины уставились на меня.
— Можешь идти.
Незадачливый прислужник поспешил выполнить приказ, Артур же плотоядно улыбнулся не сводя с меня глаз.
— Я думаю начнем не с самого приятного.
Он дернул сумочку в надеже разорвать ее рывком, но ткань не поддалась. Несколько рывков не принесли никакого эффекта, только обозлили его еще больше. В итоге когда он расстегнул змейку не стал церемониться и высыпал все содержимое сумки на стеклянный журнальный столик. Женская сумочка еще тот ларец сокровищ. От туда посыпалось все и сразу. Заколки для волос, расческа, кошелек, ключи. Флакончик с духами, и множество баночек, коробочек и тюбиков с косметикой. Пачка тампонов, презервативы, за которые мне почему-то стало особенно стыдно. Со дна сумочки высыпались и зазвенели по стеклянной поверхности несколько десятков монет наших и зарубежных, я, знаете ли, их люблю собирать.
Артур осмотрев все придирчивым взглядом, но так и не найдя интересующую его вещицу продолжил тормошит сумочку, выискивая в ней потайные карманы. И нашел. Вытащил паспорт, который я действительно хранила в потайном карманчике и золотые сережки — красивые, но жутко неудобные, которые одевала только изредка.
— Где она?!
Я все так же молчала.
Мужчина, не выдержав, стал переворачивать по второму кругу все высыпавшиеся вещи. Открывал все тюбики и баночки, раскрутил тушь, проверяя действительно ли это она. Разорвал новую пачку презервативов, вытаскивая их не без наслаждения, конечно, видя мою неловкость.
Почему я их ношу? Бросила в сумочку еще несколько месяцев назад, когда Петя стал активно проявлять ко мне внимание. На всякий случай. Но когда этот всякий случай произошел, последнее, о чем я вспомнила, были презервативы. Так и ношу их, забывая вытащить.
Вслед за ними пошли тампоны. Аккуратно сложенные в полной пачке они не удовлетворили его своим видом и вслед за всем остальным были выпотрошены и разброшены по столу. В общей суматохе послышался характерный звук удара пластика о стекло, но рвущий и мечущий грузин не придал этому никакого значения, а может, просто не услышал.
Маленькие кругляшки покатились по гладкой поверхности, находя каждый свое место. И только один упал на пол и подкатился к моей ноге. Стараясь не привлекать внимания, легким движением ноги забросила его под диван.
— Ну что ж, теперь перейдем к более интересным поискам.
Он плотоядно уставился на меня, облизывая губы. Когда это делают в фильмах девушки смотрится как-то по-другому. Сейчас же, в исполнении Артура все выглядело пошло, грязно и вообще отвратительно.
— Не надо, пожалуйста, Артур не надо.
— Надо куколка, надо. Мы ведь помнится кое-что так и не закончили еще там в моем кабинете. Что ж наверстаем упущенное.
Он взглядом бешеного зверя оглядел мою фигуру, и резко рванулся ко мне. Единственное, что успела это отскочить на этом самом диване чуть в сторону. Мужское тело, с не маленьким, как на мой взгляд, весом не припечатало меня к дивану. Улизнуть мне все же не удалось, он мертвой хаткой вцепился в мое запястье.
В следующее мгновение с силой потянул на себя, едва не выдергивая руку из сустава. Оказалась сидячей у него на коленях, а спиной прижата к груди. Удерживая на месте, зарылся лицом в мои волосы.
— Так что, сама дашь флешку, или я поищу?
Его растопыренные ладони чувствительно стиснули мою талию, слегка опускаясь к промежности. Терпеть это безропотно было невозможно. С визгом дернулась в попытке вырваться. Но хватка оказалась крепкой.
— Ух, какая сладкая! Дала бы тогда, и ничего бы этого не было. Сама дразнила, провоцировала, а потом решила улизнуть? Со мной такие номера не проходят, мышка.
Его голос, даже не голос, а полушепот любовника, вызывал отвращение и страх. Дикий животный страх, от которого все цепенеет и появляется неудержимое желание исчезнуть, раствориться… Его дыхание казалось липким, мерзким и причиной тому был не запах изо рта.
Артур поднялся руками, удерживающими талию, выше и больно стиснул груди. Сдержала стон боли, не желая доставлять этой твари в его извращении хоть какое-то удовольствие. Но когда он неожиданно укусил за шею, вскрикнула и дернулась, и все так же безрезультатно.
— Ох, как мне нравятся твои крики!