— В этом доме не знают, что такое гостеприимство. Поехали, Алекс?
— Ага.
— Пока, — прощаюсь я, подходя к воротам и открывая их.
Рив показывает мне пальцами пацифик[7] и, качая головой, выходит. С каких это пор Рив Табатски стал примером хороших манер? Я видела, как он вытаскивает еду из мусорного ведра. Это было у Алекса дома, но все же.
Парни уходят вслед за Ривом, а Ренни и Эшлин заходят в дом, чтобы переодеться. Я остаюсь возле ворот и прислоняюсь к забору. Неожиданно до меня доносится разговор, который происходит по другую сторону. Алекс не уехал, и его машина все еще стоит на подъездной дорожке.
— Боже, Чо такая сучка. — Слышу я голос Рива. — Как думаешь, она знает, что вы с Надей вместе ночевали?
У меня вырывается судорожный вздох.
— Уверен, что нет. Надя поклялась ей, что ночевала у подруги, Жанель. Она ни за что ей не расскажет.
— Лучше, чтобы так оно и было, — вмешивается Дерек.
А потом снова раздается голос Рива:
— Бро, зачем тебе это? Ну, общался бы себе с Дебрассио. Уважаю эту девчонку. Она знает себе цену.
Алекс заводит машину.
— Я знаю, что делаю.
Сзади ко мне подходит Ренни и кладет руку на плечо.
— Ой, а где Эш? — подпрыгнув от неожиданности, спрашиваю я.
— Она в туалете. Лил, не знаю, как еще это сказать, но... тебе нужно взять себя в руки.
— Что ты имеешь в виду?
У меня до сих пор путаются мысли. Надя ночевала у парня. И не просто у какого-то парня, а у Линди. У того, кого я считала своим другом и которому доверяла целиком и полностью. Не знаю, почему я была такой наивной. Парням нельзя доверять. Ни одному из них.
— Эти ребята — наши друзья, а ты даже не захотела дать им полотенца? Сегодня среда, и Карлота не работает. Я не собиралась уличать тебя перед всеми во лжи, но послушай. — Она осматривается по сторонам и, понизив голос, продолжает: — Лил, тебе нужно расслабиться, иначе люди поймут, что с тобой что-то не так.
Я не могу нормально думать и, чтобы не упасть, прислоняюсь к забору.
— Ты права, — через силу произношу я. Я скажу ей что угодно, лишь бы она заткнулась.
Но она не затыкается. Наоборот, ее глаза загораются.
— Боже мой! Я же не рассказала тебе, что произошло вчера у «Бабочки»!
Ну вот. Наконец-то.
— И что же?
— Мы с Ривом поцеловались! Конечно, это длилось всего секунду. Он отстранился и сказал, что я слишком важна для него, чтобы заниматься со мной случайным сексом. Ну разве это не мило? Говорю тебе, мы близки к тому, чтобы объявить себя парой. — С этими словами она кружится так, будто уже представляет себя в свадебном платье.
Я выдавливаю из себя улыбку.
— Вы идеально подходите друг другу. Правда.
* * *
После ужина я слышу, что Надя смотрит телевизор в гостиной, но не присоединяюсь к ней. Я едва могла смотреть на нее за столом, поэтому направляюсь прямиком в свою комнату, ложусь на кровать и начинаю размышлять о том, что мне делать теперь, когда доверять больше некому.
Мой телефон пиликает от входящего сообщения, я протягиваю руку и беру его с тумбочки. Отправлено с незнакомого номера.
«Это Карма. Я еще та стерва. Знаешь кого-нибудь, кто заслуживает моего удара?»
О да. Знаю. Даже нескольких.
Телефон пиликает снова.
«Если знаешь, то встретимся у «Голубоглазой Джуди» в два часа ночи. Если нет, то усаживайся поудобнее и наслаждайся шоу».
Кэт всегда говорила, что именно так назовет свою лодку, если та когда-нибудь у нее появится. В честь своей мамы. Это была любимая песня Джуди.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
МЭРИ
Это была не я. Это не могла быть я.
Что бы ни произошло в школе, что бы это ни было, я даже не хочу об этом думать. Мне просто хочется убраться отсюда. С этого острова, подальше от Рива и всего, что напоминает о нем и том, какой я когда-то была.
Вернувшись домой, я вижу на подъездной дорожке «вольво» тетушки Бетт. Потихоньку опускаю свой велосипед на газон и пячусь назад, в сторону улицы. Не нужна мне одежда и платья. Тетушка Бетт сможет их выслать позже. Все, что я хочу, — это сесть на ближайший паром до материка.
Выйдя на дорогу, я оборачиваюсь и бросаю последний взгляд на дом. Пытаюсь в точности запечатлеть в памяти оттенок серой кедровой черепицы, напоминающий мне небо перед летними ливнями. Пересчитываю количество ставней в каждом окне. Двенадцать. И пальцем повторяю в воздухе все изгибы дорожки из булыжников. Я стараюсь запомнить все, потому что в последний раз вижу этот дом. Я никогда сюда не вернусь. Никогда.
А потом, сделав глубокий вдох, я начинаю спускаться с холма в сторону пристани и всю дорогу отчаянно пытаюсь сдержать слезы. Я, наверное, сошла с ума, раз решила, что Рив когда-нибудь извинится за все те ужасные вещи, что совершил со мной. В глубине души я всегда надеялась, что имела для него значение. Что, несмотря на все произошедшее, между нами было что-то настоящее. Что ему было не наплевать на меня. Что он сожалел о содеянном.
Теперь-то я точно знаю, что ошибалась. Он никогда и не собирался извиняться передо мной или признавать то, что сделал. А значит, у меня нет причин здесь оставаться.
С гулко бьющимся сердцем я добираюсь до пристани. Из-за тяжелого дыхания мне сложно говорить, поэтому, подойдя к билетной кассе, я ненадолго останавливаюсь в стороне, чтобы отдышаться, и наблюдаю за тем, как причаливает судно и начинается посадка пассажиров на борт. Женщина позади меня занимает мое место в очереди. Она хочет купить билет, но все места на четырехчасовой паром распроданы. Ближайший — в шесть часов вечера.
Темнеет. Очередь за билетами становится длиннее, a я продолжаю стоять в стороне. Стоять, наблюдать и ждать. Мне хочется вернуться в очередь и купить билет. Очень хочется. Все внутри меня просто кричит: «Иди, иди, иди, иди!» Но я не могу. Что-то меня останавливает. Что-то меня здесь держит.
Что со мной происходит?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
КЭТ
Небо затянуто тучами, поэтому я опустила складной верх папиного автомобиля. Часы на приборной панели показывают час сорок пять ночи.
Я проверяю свой телефон в последний раз, а потом бросаю его на заднее сиденье. Ни звонков, ни сообщений. Ничего. Она не придет.
И почему я такая дура?
Мне стоило держать планы о мести при себе. Месть — это блюдо, которое подают в одиночестве. По крайней мере, именно это я где-то слышала. К тому же я не знаю, как мне может помочь Лилия. В отличие от моего, ее мозг не способен на темные мысли. Она слишком чиста для этого. Даже несмотря на то, что происходит между ней и Ренни, Лилия никогда не предаст подругу. И зная ее, она сейчас, скорее всего, зачитывает мое сообщение вслух, а Ренни надрывает живот от смеха. Я слишком разгорячилась и посмотрите, что из этого вышло: моя месть закончится, даже не начавшись.
Да пошло оно все! Я просто поеду домой и займусь подачей документов в Оберлин. Мысль о том, что я наконец уберусь с этого острова навсегда — единственное, что будет поддерживать меня в течение этого года.
Я заезжаю на парковку причала, чтобы развернуться. Огни не горят, место выглядит пустынным, и только на бордюре, поставив локти на колени и зажав голову руками, одиноко сидит какая-то девушка. Ее светлые волосы перекинуты на одно плечо.
Я подумываю проехать мимо нее, но что-то заставляет меня сбавить скорость. Подъехав ближе, я понимаю, что это та девушка из туалета.
— Девушка из туалета, — говорю я, притормаживая рядом с ней.
— Меня зовут Мэри, — отзывается она, пожевывая прядь волос.
— Я знаю, — не моргнув глазом вру я. — Просто пошутила. — Покачав головой, я начинаю разговор сначала: — Какого черта ты тут делаешь так поздно?
— Мне нужно уехать с острова, — отвечает она, с безумным отчаянием глядя на меня.