Я переворачиваюсь на спину и смотрю сквозь темноту на балки в потолке. Надо бы спросить у тети Бетт, есть ли у нее какие-нибудь специальные свечи, травы или благовония, которые можно зажечь, чтобы избавиться от всей негативной энергии. Тетя Бетт увлекается всякими нетрадиционными штучками: окуриванием, картами таро и кристаллами. Мама считает, это глупо, однако носит кольцо с лунным камнем, которое тетя Бетт подарила ей на сорокалетие. Лунный камень должен привносить в жизнь позитив и исцеление. Мне бы, наверное, он тоже не помешал.
Но я знаю, что не могу этого сделать. Не могу попросить тетю Бетт о помощи, потому что тогда нам придется поговорить о том, что произошло много лет назад. А ни одна из нас не хочет об этом говорить. Причем обе в равной степени.
Внезапно что-то стучит по окну спальни, нарушая тишину. Я отрываю голову от подушки и не дыша наблюдаю за стеклом. Стук повторяется, но в этот раз я вижу, что от стекла отскакивает камешек.
Я встаю, нервно подхожу к окну и выглядываю из-за прозрачных белых занавесок. Снизу мне машут Лилия и Кэт.
С большим облегчением я выхожу из укрытия, улыбаюсь и машу им в ответ.
— Выходи поиграть, Мэри! — кричит Лилия.
В эту секунду я слышу, как в коридоре открывается дверь в спальню тети Бетт. Быстро показываю девочкам один палец, запрыгиваю обратно в кровать и притворяюсь спящей.
Потом чуть-чуть приоткрываю глаза и наблюдаю за тем, как тетя Бетт толкает дверь босой ногой и осматривает мою комнату. На ней ночная рубашка, а длинные густые волосы растрепаны и стоят дыбом.
Она на цыпочках проходит мимо моей кровати к окну. Надеюсь, Лилия и Кэт догадались спрятаться. Не хотелось бы, чтобы они познакомились с ней вот так. Я бы предпочла, чтобы у нее была возможность по крайней мере расчесать волосы и накрасить губы. К тому же завтра в школу. Тетя Бетт очень классная, но я не хочу испытывать судьбу.
Она внимательно смотрит в окно, от ее горячего дыхания на стекле образуется крошечное облачко. Потом аккуратно задергивает занавески и уходит в свою комнату.
Я знаю, что нужно немного подождать, пока тетя Бетт заснет, но мне не хочется, чтобы Кэт и Лилия ушли. Поэтому через минуту-две я хватаю свитер и тихонько, как мышка, спускаюсь по лестнице.
Кэт с Лилией сидят под нашим огромным кедром на заднем дворе. Обе прислонившись спинами к стволу. Кэт вытянула ноги, а Лилия прижимает колени к груди.
— Привет, — говорю я. — Простите, что так долго. Моя тетя…
— Это была она? — зевая, спрашивает Лилия. — Она похожа на… ведьму. — Кэт цокает, и Лилия быстро добавляет: — Извини.
Мне неприятно слышать от нее такое, но в чем-то она права. Я опускаюсь на землю. Я обожаю тетю Бетт, но она, по словам мамы, постоянно в депрессии. Даже не знаю почему, ведь у нее была жизнь, о которой обычно пишут в книгах. Она путешествовала по миру, продавала картины и встречалась с разными интересными людьми. В свое время она была красивой и умела играть во все возможные карточные игры. Но наступили тяжелые времена, и она превратилась в совершенно другого человека. В иные дни она едва могла встать с кровати. Вот почему однажды тетя Бетт приехала в этот дом — все лето пожить с нами.
— Моя мама говорит, что, когда они еще учились в старшей школе, тетя Бетт могла убедить любого парня на пляже купить им мороженое. Они никогда не брали с собой мелочь. — Я заправляю волосы за уши.
Кэт зажимает губами сигарету.
— Надо же, — говорит она, и от произнесенных слов пламя ее зажигалки начинает мерцать.
А потом наступает долгая и отчасти неловкая тишина.
Лилия переплетает пальцы и широко улыбается.
— В общем, мы с Кэт придумали способ, как отомстить Ренни на балу.
— О! Отлично, — говорю я, а потом через силу сглатываю. — Она вроде встречается с Ривом, да? Я слышала, как об этом говорили девчонки на футбольном матче.
Лилия мотает головой.
— Нет. Вернее, она-то точно имеет на него виды, но не думаю, что он сам этого хочет.
— О, — выдыхаю я, садясь ровнее. — Мне просто было любопытно.
Кэт наклоняется к нам.
— Ладно, давайте поговорим о деле. Бюллетени для голосования раздаются на неделе, когда проходит бал. Все голосуют, а затем бюллетени складываются в закрытый ящик, который используют для выборов студенческого совета, что довольно смешно, скажу я вам. Нам нужно взломать этот ящик и подменить определенное количество голосов, чтобы Ренни не стала королевой. — Она хихикает. — Это будет самое большое разочарование в ее унылой никчемной жизни.
Лилия прикладывает ладони к щекам.
— Мне не терпится увидеть ее лицо!
— И тогда выиграет Лилия, да? — спрашиваю я.
— Нет! — восклицает она, качая головой. — Я не хочу выигрывать.
— Почему нет? — удивленно интересуется Кэт. — Ренни сойдет с ума от зависти.
Лилия прикусывает губу.
— Мне кажется, будет даже хуже, если ее корону получит кто-то другой. Кто-то, на кого бы она никогда не подумала. Например, Эшлин.
— О да! Эшлин. Моя замена. Всегда о ней забываю. У нее вообще есть личность? — спрашивает Кэт.
— Она хорошая девушка, — вступается Лилия, осуждающе глядя на Кэт. — И будет рада выиграть.
Кэт пожимает плечами и делает затяжку.
— Ладно, как знаешь. Но нам все еще нужен план мести Риву. — Она выдыхает длинную и тонкую струйку дыма. — Мэри, у тебя есть идеи?
Я мотаю головой.
— Ладно, — терпеливо произносит Лилия. — Что ты хочешь, чтобы с ним произошло? Начнем с этого.
В размышлениях я покусываю ноготь. Внутри меня, словно цветок, распускается вся моя злость. Это одна из причин, почему я стараюсь по возможности не думать о Риве. Мои мысли похожи на ящик Пандоры. Я боюсь открыться и освободить то, что произошло. Но, может быть, это единственный способ понять, какая месть подарит мне чувство удовлетворенности, что справедливость восторжествовала.
— Что бы мы ни сделали, это должно быть серьезным, — сделав глубокий вдох, отвечаю я. — И жестоким. Это должно причинить ему такую же боль, какую он причинил мне. — Если это вообще возможно.
Кэт и Лилия смотрят друг на друга — похоже, они ошеломлены моим пылом. Я знаю, что произойдет дальше, еще до того, как Лилия открывает рот.
— Что он тебе сделал? — едва слышно спрашивает она.
— Ты можешь нам довериться, — вторит ей Кэт. — Мы никому не расскажем.
Лилия перебрасывает волосы на одно плечо и рисует маленький крест над сердцем.
— Клянемся.
Я опускаю подбородок к груди, позволяя волосам скрыть лицо. Я знаю, что должна это сделать. Должна рассказать кому-нибудь всю историю о том, что произошло.
Я поднимаю голову и облизываю губы.
— У Рива было для меня особое прозвище. — Я чувствую, как слова — сердитые и с металлическим привкусом — слетают с губ. — Биг Изи.
Судя по тому, как перекосилось лицо Кэт, она ожидала чего-то хуже.
— И что тут такого?
— В седьмом классе я выглядела иначе. Я была жирной. А на уроках обществознания мы изучали Новый Орлеан.
— Серьезно? Ты была упитанной? — Удивление Лилии — для меня сродни комплименту.
Я киваю и закатываю рукава свитера до локтей.
— Огромной, если быть точной.
— Значит, он шутил по поводу твоего веса, — шипит Кэт, от чего у нее грозно изгибается верхняя губа. — Как это похоже на Рива.
Я оборачиваюсь и смотрю на окно своей спальни, чтобы убедиться, что тетя Бетт не наблюдает за нами. Все тихо. Занавески задернуты. Поворачиваюсь обратно и тихим голосом продолжаю:
— Помните, что мы с Ривом ходили в Белль Харбор Монтессори? Так вот, мы были единственными учениками в классе с острова Джар, поэтому нам обоим приходилось каждый день ездить на пароме в школу и обратно. Я старалась держаться от Рива подальше, потому что наше знакомство прошло неудачно.