Я почувствовала себя блудной дочерью, которую счастливые родители демонстрируют соседям. Пришлось что-то пробормотать в ответ.
— А чем именно вы занимаетесь, Вик? — спросил Бутс, изливая на меня свою знаменитую доброжелательность.
— В основном финансовыми расследованиями. Я частный детектив.
Бутс рассмеялся своим самым «фирменным» смехом и крепко пожал мне руку.
— Очень жаль, что наш округ потерял вас, Вик. Да, плохо мы еще работаем с людьми. Надеюсь, ваши собственные расследования идут успешно?
— Благодарю вас, сэр, — ответила я чопорно. — Я желаю Роз и вам успешной избирательной кампании.
В этот момент Бутс заметил Ральфа Макдональда. На его лице появилось выражение искреннего удовольствия.
— Мак, старина! Ах ты, такой-сякой! Не объявись ты, мы потребовали бы с тебя двойной взнос. — Он потянулся прямо через меня, чтобы похлопать его по плечу. — Ага, я вижу, ты уже нашел Мариссу. Всегда отыщешь самый лакомый кусочек.
На лице Мариссы застыло выражение, какое бывает у женщины, когда ей скажут неудачный комплимент. Она инстинктивно попыталась стянуть руками вырез платья. На какой-то момент мне даже стало ее жалко.
Я ускользнула от них и тут вдруг увидела Розалин, которая разговаривала со Шмидтом и Мартинецом; к моему величайшему изумлению, они указывали пальцами прямо на меня. Розалин заметила, что я смотрю на них, и одарила меня ослепительной улыбкой; сверкнул стальной зуб — память о нищем детстве. Она очень серьезно ответила что-то подрядчикам и жестом пригласила меня подойти. Тяжело вздохнув, я стала пробираться к ней.
— Вик Варшавски! А мы как раз говорили о тебе. Ты ведь знакома с «малышом» Луисом? Он мой двоюродный брат. Мамина сестра вышла замуж за немца, там в Мехико… и потом всю жизнь жалела. Ну представляешь, эти старые любовные истории? — Она весело рассмеялась. — А знаешь, нам может понадобиться твоя помощь, Варшавски.
— Мой голос тебе обеспечен, Роз, ты это знаешь.
— Я говорю не об этом, — но закончить она не успела: подошел Бутс с Макдональдом. Последний лучезарно мне улыбнулся и увел ее в дом. — Подожди меня на крыльце, я через часок вернусь! — хрипло крикнула она через плечо и исчезла.
Я смотрела ей вслед вне себя от ярости. У меня мужская профессия, видимо, из-за этого все считают меня крутой бабой. Но если бы я действительно была крутая, мне давно уже следовало бы двигаться в сторону Чикаго. Вместо этого… вместо этого… я вдруг неизвестно почему почувствовала на себе ответственность… Лотти Хершель говаривала, что чувство ответственности развито у меня с детства — я была единственным ребенком в семье, мне пришлось ухаживать за родителями во время их болезни. Ну просто не могу отказать, когда кто-то говорит, что нуждается в моей помощи. Наверное, Лотти права. В эту минуту, во всяком случае, воспоминание о родителях в сочетании с запахом жареного мяса вызвало у меня тошноту. На мгновение я почувствовала некое свое сродство с убитым животным. Я тоже окружена враждебной толпой, как та корова, которую кормили только для того, чтобы потом зарезать и съесть. Нет, не полезет в меня это мясо. Когда распорядитель объявил, что он приступает к разделке туши, я, сгорбившись, ушла.
Я пошла вокруг дома. Где-то должно быть крыльцо, на котором мне следует ждать Роз. То, что сейчас считалось задним ходом, сто или больше лет назад замысливалось как парадный подъезд. Сбитые ступени вели к веранде с колоннами и двойным дверям из матового стекла. Крыльцо выходило на клумбу и небольшой декоративный прудик. Приятное, тихое местечко, звуки музыки и шум толпы были слышны и здесь, но гости сюда не забредали. Я подошла к пруду. Заходящее солнце окрасило воду в золотисто-синий цвет. Подплыла стайка золотых рыбок, выпрашивая крошки.
Я с пониманием взглянула на них.
— Все в этой стране протягивают руку, а чем вы хуже, ребятки? Но сегодня мне нечего вам подкинуть.
Я почувствовала, что кто-то подошел сзади. Майкл. Он обнял меня за плечи. Я отстранилась.
— Майкл, что с тобой сегодня? Неужели ты обиделся, что я решила ехать на своей машине? Поэтому, что ли, натянул мне нос там, у ворот, и потом еще раз в присутствии своих ребят? Ты что, считаешь, меня можно, если заблагорассудится, приласкать, а если не нужна, отодвинуть в сторонку?
— Извини, Вик, — просто сказал он. — Я и не думал тебя обижать. В тот момент Эрни и Рон как раз представили меня тем двоим, Шмидту и Мартинецу. Они оба по строительному делу, только что получили хорошие заказы, а тут какие-то хулиганы разворотили их строительные площадки. Им нужен был квалифицированный совет. Когда ты подошла, мы как раз обсуждали их дела. Я видел, что ты злишься, но не знал, как быть, — не прерывать же разговор с ними? Ну что, ты все еще сердишься?