— Где Зайцев? Его «ноль девятый» вызывает.
— Ясно.
— И полковых разведчиков «ноль девятый» приказал немедленно вернуть в штаб.
— Тоже ясно. Попробуем разыскать и Зайцева, и разведчиков и выполнить приказание «ноль девятого».
— Немедленно, — напомнил связной, — я не имею права возвращаться без них в штаб.
— Тогда пошли вместе вдоль окопов и траншей искать Зайцева и разведчиков, — предложил я.
Но где их найдешь, если они уползли за передний край. Почти вся ночь прошла в бесследных поисках. Наконец на КП батальона к ногам комбата рухнула массивная туша гитлеровского офицера — обер-лейтенанта с эмблемой гренадера на рукаве. Руки связаны за спиной, рот забит кляпом. И тут же выстроились разведчики во главе с Зайцевым.
— «Язык»?
— «Язык».
— Живой?
— Должен быть живой.
— Кто приволок?
— Все волокли.
— Где взяли?
— Там, в блиндаже за водонапорными баками.
— Кто разрешил такую вылазку?
— Сами себе разрешили, и, как видите, не зря.
Тем временем связной позвонил «ноль девятому»:
— Разведчики и Зайцев нашлись. Они привели «языка».
— Какого «языка»? — послышалось в трубке.
— Похоже, живого.
— Немедленно его ко мне!
— Нет, нет, погодите, он, кажется, не дышит, похоже, задохнулся.
— Откачать! — приказал «ноль девятый».
Однако сколько мы ни старались, восстановить дыхание гитлеровца не удалось.
— Мертвеца приволокли! — возмутился комбат.
— Какого мертвеца… Пощупайте, он еще теплый. Живьем брали.
— Кто перестарался?
— Все старались.
— Кто обнимал его за шею?
Делать нечего, кому-то надо признаваться.
Вперед вышел Василий Зайцев, за ним Николай Туров, сибиряк, таежник.
— Погоди, Вася, — остановил он Зайцева, — ты за бока его держал, а я за шею. Он, товарищ комбат, головой, гад, здорово меня саданул. Губы вот расквасил и два зуба до корней расшатал. Ну я и забылся, что живой «язык» нужен…
Разведчики готовы были наброситься на виновника такого исхода вылазки за «языком», но, зная упругость мускулатуры сибиряка — всех разбросает по углам! — только поскрипели зубами.
— Ладно, ребята, ладно, завтра возьму еще одного и обязательно принесу живым.
Всю вину за самовольную вылазку и за то, что нечаянно удушили «языка», взял на себя Василий Зайцев. «Ноль девятый» отстранил его от обязанностей руководителя снайперской группы полка и сослал «на Камчатку» — так называли южные скаты Мамаева кургана. Там наша оборона напоминала изорванную в клочья рубаху и держалась на плече кургана отдельными узелками.
Встретил я его на пути к месту «ссылки». На груди автомат, вещевой мешок и противогазная сумка забиты гранатами, ремень увешан подсумками с патронами, в руках винтовка со снайперским прицелом.
— Василий Григорьевич, разгрузись хоть наполовину.
— Не могу. Срок отбытия в одиночке не меньше недели. Запас карман не тянет.
— А как с продуктами?
— По галете на день… Ладно, вытерплю, были бы патроны.
Вечером комбат послал к Василию Зайцеву своего связного.
— Отнеси ему мой термос с чаем и банку тушенки.
Однако раньше связного к Зайцеву пробрался разведчик Николай Туров с запасом продуктов на целых три дня.
— Почему на три? — спросил я Турова, когда он вместе со связным появился на КП батальона.
— Моя программа за «языком» рассчитана с этого часа на три дня.
— Опять в самоволку?
— Слово дал, надо выполнить.
— Пошлют тебя за это в штрафную.
И он ответил на это точно так же, как сейчас Михаил Иванович:
— Ладно, пусть посылают. Лишь бы руки и ноги не отсохли. И там, в штрафной, для меня работы хватит.
Не отправили Николая Турова в штрафную: точно в назначенный для себя срок он приволок живого «языка». Командир дивизии наградил его медалью «За отвагу». Ссылка Василия Зайцева тоже закончилась через три дня: он «на Камчатке» увеличил свой личный счет почти на целую дюжину, и его отозвали оттуда для организации коллективной охоты за кочующими ручными пулеметчиками противника на подступах к заводу «Красный Октябрь».
И все закруглилось словом — «ладно, ладно»…
Над кедровым царством разыгралось солнце. Шумно застрекотали кедровки.
— Кто их всполошил?
— Никто, сами себя они всполошили, — ответил Михаил Иванович.
— Как?
— Когда шишка крепко сидит на ветке, тогда кедровка долбит ее молча. А если тронула шишку и та полетела на землю, кедровка поднимает шум, отгоняет грызунов от своей добычи. Слышите, как там попискивают бурундуки, цокают белки?