— Вот, скажем, — подчеркнул он, — лет пятнадцать назад здесь был пустырь, а теперь сами видите, как можно облагородить землю усилиями трудолюбивых людей.
В самом деле, согласился я с ним, преображение пустырей столичного пригорода в уютные сады и огороды — приметное явление времени. Зная историю зарождения и развития кооператива «Березка», я еще прошлым летом приглашал сюда опытного журналиста. Тот, побывав здесь однажды, приехал вторично с фотокорреспондентом и оператором телевидения. Втроем они осмотрели почти все дачные уголки и закоулки, побеседовали с садоводами и огородниками, засняли наиболее привлекательные лица и результаты их трудов — зеленеющие яблони и вишни, корзинки спелой клубники, — и вскоре в центральной газете появился большой очерк с фотографиями, затем телевизионная передача «Ветераны трудятся».
К сожалению, и в очерке, и в телевизионной передаче не был упомянут ни представитель генеральной дирекции, ни один член правления кооператива. Их кто-то вспугнул ложными слухами, что сюда нацелены скрытые камеры «Фитиля», потому в тот день они отсутствовали здесь. Не зря же говорят — живи подальше от греха. Не оробел только Антон Антонов. Бывший разведчик, инвалид войны, чего ему бояться какого-то «Фитиля», это ведь люди с грехами за душой во всем подозревают подвох против себя — рассудил он тогда. И оказался на первом плане телевизионной передачи и в центре внимания журналиста — автора очерка, который сдобрил свой текст воспоминаниями бывшего разведчика о личных подвигах в дни обороны Сталинграда и штурма Берлина. На газетной полосе была дана фотография — Антон Антонов среди пионеров в форме полковника при орденах. После этого у Антона прибавилось друзей и…
— Но мы не можем терпеть, — продолжал свою мысль о нравственных нормах Владимир Александров, — не можем терпеть, когда успехи и усилия целого коллектива необоснованно приписывает себе один человек, конечно, с помощью не очень добросовестных людей…
— О ком речь? — спросил я соседа.
— Прислушайся, сейчас прояснится, — ответил Борис Васин.
— Он, — продолжал оратор, не называя имени нарушителя нравственных норм, — восхвалял себя во всех планах и забыл, заслонил собой работу членов правления, забыл, с какими усилиями отвоевал этот бывший пустырь сам генеральный директор. Подумайте только, чего стоило дирекции строительство насосной станции, прокладка труб, установка колонок для облегчения труда садоводов и огородников. Как, позвольте спросить всех присутствующих, как можно назвать такой поступок Антона Антонова?
Васин толкнул меня в бок:
— Понял?.. Теперь вот почитай проект решения.
Я не стал вчитываться в текст проекта, хотя в нем упоминалось мое имя: «Сергеев называет Антона Антонова своим другом по боям за Доном, приписывает ему много заслуг». «При чем тут наша дружба с Антоном?» — собрался было спросить я, но промолчал, мне стало интересно, чем закруглит свою речь оратор.
И он закруглил:
— Генеральный директор недоволен и взволнован. Я консультировался в инстанциях. На ваше усмотрение представлен проект решения. Прошу высказаться по существу вопроса… — И, помолчав, добавил: — Мы будем вести протокол, с содержанием которого изъявил желание ознакомиться генеральный директор.
— Ничего не скажешь, добавка существенная: говори и не забывай — твоя речь будет известна высокому начальству, — возмутился я, глядя на лица присутствующих членов правления. Они не очень охотно встречались со мной взглядами.
— Кому слово? Первым в списке числится товарищ Рощенко.
Поднялся плотный, широкой кости, круглолицый мужчина. Ему лет под шестьдесят. Он долго говорил о назначении печати, радио, телевидения и кино в деле воспитания подрастающего поколения на примерах достоверного героизма старших поколений. Он обеспокоен по поводу проникновения в центральную печать и на экраны телевизоров сфабрикованных фотографий и текстов с измышлениями о якобы славных делах на фронте и в мирное время хвастливого человека.
— Кто такой Антон Антонов? У нас нет документов о его храбрости в боях на Дону и в Сталинграде. А товарищ Сергеев представил его журналисту героем без особых оснований и подтверждающих документов…
— Какие нужны документы, если я живой свидетель его славных дел на фронте?! — вырвалось у меня.
— Живой свидетель… — Рощенко улыбнулся. — Не завидую такому свидетелю. Антонов пройдоха. Своим хвастовством он оскорбил память погибших и весь коллектив нашего кооператива. Я согласен с проектом решения и буду голосовать без зазрения совести.