Осажденный Севастополь готовился к новым испытаниям. Войска Манштейна, остановленные на подступах к городу, сосредоточивались в мощные кулаки для таранных ударов с разных направлений. В промежутках между этими ударными группами вражеских войск почти не было. Но такие участки находились под постоянным наблюдением пулеметчиков, укрепившихся на высотах, и густо минировались. Перед разведчиками стояла задача: следить за приготовлениями врага, добывать «языков», наносить на карту боевых действий минные поля и огневые точки противника.
В середине ноября разведчики подготовили вылазку с высоты 103, которая господствовала над Бельбекской долиной. Ночью 16 ноября они осторожно спустились с ее крутых обрывов.
Есть бойцы, которых не остановит никакая опасность, а вот перед минным полем нельзя не остановиться. Фашисты под Севастополем расставляли преимущественно противопехотные прыгающие мины. Взрываются они на метровой высоте — осколки в живот.
Опасно, почти невозможно преодолеть такое минное поле без риска, без жертв. Что же надо сделать, чтобы такую опасность свести к нулю?
На склоне высоты ухнул тяжелый вражеский снаряд. Недолет. Но он помог решить сложную задачу. От места взрыва покатились камни. Один из них подорвал мину. Это натолкнуло на мысль — прочистить путь через минное поле с помощью камней-валунов. Разведчики подобрали полдюжины камней, выждали новые взрывы и пустили эти камни под откос. Каждый валун увлекал за собой другие камни. Взорвалось еще две мины. Противник всполошился. Взвилась ракета. Застрочили пулеметы, автоматы. Но огнем пулемета камень не остановишь. После третьей серии запуска гитлеровцы поняли, что на минном поле не люди, а камни. Их не расстреляешь.
Следя за противником, Ермошин установил, что между высотой 220,6 и селом Дуванкой есть тропа, по которой гитлеровские солдаты часто спускаются в населенный пункт и возвращаются обратно на высоту. Командир взвода поручил Дмитришину выдвинуться вперед и тщательно изучить подходы к тропе, наметить место для засады.
Через день Дмитришин повел группу разведчиков по своему маршруту. Спустились в ущелье. Темно как в могиле. Разведчики спотыкаются о камни и безбожно ругаются. Здесь можно, а там, за передним краем, прикуси язык и закрой рот на замок.
Чем ближе к противнику, тем строже следи за собой. Это зона испытания на осмотрительность и выдержку.
Вдруг остановка.
— Сюрприз…
Направляющий каким-то чудом заметил протянутую через тропу проволоку. Тонкую как струна. Ясно, что здесь мины натяжного действия: тронь струну — и сработают взрыватели. Но зато если пройти через минное поле вперед — оно наверняка не такое уж широкое, — тогда окажешься в безопасности. Там, где установлены мины, противник беспечен.
Дмитришин легонько пальцами прижал проволоку к земле, чтоб направляющему было удобнее переступить через нее.
— Осторожно подымай ногу. Переступай. Теперь другую ногу подымай… Ступай точно в след направляющего…
И когда последний разведчик перешагнул проволоку, спина Дмитришина одеревенела, и казалось, не хватит сил разогнуться.
Преодолев проволоку, разведчики уже более уверенно двигались вперед между горными дубами, которые в темноте казались уродливыми привидениями. Как-то не верилось, что вот уже рядом тропа, протоптанная немецкими коваными сапогами, тропа, за которой издали наблюдали несколько дней.
Место для засады занято. Притаились. Поглощенный подготовкой к броску, Дмитришин вглядывался в темноту. Перед ним Дуванкой. Кое-где в окнах виднелся тусклый свет: возможно, там, где горит огонь, расположился штаб противника, а может… Нужен «язык», тогда прояснится и «возможно», и «может».
Далеко за спиной ухали орудия севастопольских кораблей. Снаряды пролетали над головой и гулко разрывались за Дуванкоем. Эхо откликалось в горах и застревало в ущелье.
Прошел невыносимо долгий час ожидания. Уже было потерялась надежда взять «языка». До утра засиживаться здесь нельзя.
Вдруг… Это «вдруг» на войне бывает часто. К засаде приближался, как успел разглядеть Дмитришин, хмельной фашист в высокой фуражке. С каждым шагом все отчетливее звенели кавалерийские шпоры.
Это офицер. Но вот он, как зверь, почуяв опасность, рванулся в сторону. Дмитришин не выдержал — кинулся за ним. Словно горные барсы, сорвались с места и другие разведчики. Убегая, гитлеровский офицер с перепугу забыл про пистолет или просто не смог расстегнуть кобуру. Дмитришина обогнал один, затем еще двое разведчиков. Дмитришин остановился, проклиная себя за плохую организацию засады. Ермошин не допустил бы такой чехарды.