— Для мирного времени лучшего короля не сыскать. Но если, не дай Бог, начнётся война — он свою страну не убережёт.
И ведь можно было обратиться к королю за дополнительным финансированием — но это уже был вопрос чести…
Очень усталая, возвращалась Озма домой. Но, хотя глаза её слипались, она никогда не отказывала себе в главном удовольствии дня. Звонила в Бомбей и подолгу говорила с Пруденцией, Ишодой и Кишаном. Только после этого она шла к себе и, едва успев раздеться, засыпала как убитая.
Это было в субботу. Озма быстро провела очередную репетицию. Вернувшись, первым делом заглянула к Расщепею и спросила строго:
— Александр Дмитриевич, куда это годится? На что это похоже, я вас спрашиваю? Сколько времени вы уже не были на улице? Если и дальше так пойдёт, вы скоро умрёте во второй раз! Пойдёмте, подышим воздухом! Сегодня такое солнце, что грех сидеть дома.
Расщепей выслушал, глянул в окно, потом на рукопись — и решительно встал, объявив:
— Да, ты права, Олеся. Пошли!
Из кухни высунулось Идолище и робко попросило:
— Будьте добры, купите картошки, а то не из чего суп варить!
…И вот они, вдоволь нагулявшись, стоят в очереди за картошкой. Народу много, а солнце продолжает манить на улицу. И тоскующая Озма пускается на хитрость — говорит страшным шёпотом:
— Да, вот здешний главный режиссёр тоже покупал здесь картошку, и это стоило ему жизни! — эту жуткую историю она не раз слышала от киногруппы и теперь решила пустить её в ход. — Страшный Картофельный Дух превратил его в пыль за то, что тот лишил его средств к существованию. Он, Дух, вылезал из углов и пугал продавцов. А те бесплатно его кормили, чтоб только ушёл. А режиссёр как раз снимал картину про злых духов, в этом самом замке. И актёры, их игравшие, тоже решили поживиться. Начали ходить по магазинам прямо в костюмах духов. Сначала их боялись, но потом случайно разоблачили и наказали по заслугам. После этого и настоящего Духа перестали кормить. И он решил отомстить режиссёру, как первопричине всех своих бед. Влез в картошку, которую тот здесь покупал, и в тёмном подъезде стёр супостата в порошок! Это видела одна бедная кошка, она и поведала миру о печальной судьбе ламанчского режиссёра. Так я к чему это рассказываю: может, Дух и вам решит насолить?
Расщепей рассмеялся:
— Ну, во-первых, я никого ещё не обрёк на голодную смерть. А во-вторых, кому ты это рассказываешь? Я того режиссёра встречал на Земле, когда ездил в Аргентину. Только я тогда не понял, что он с Найды. Он сбежал, когда понял, что больше ни на что не способен. А кошке наказал распустить по свету эту жуткую легенду. Только я тогда подумал, что про кошку он присочинил. А правда в этой истории только то, что актёры и в самом деле пугали продавцов. Так что нету никакого Картофельного Духа и никогда не было!
Тут незаметно подошла их очередь.
…Но Дух всё же существовал. Хотя и не совершал приписываемого ему злодеяния. Он вылез из картошки, когда Идолище начало её мыть, и предстал перед «Алехандро-без-мыши». Разговор Картофельный Дух начал с угроз, но они не произвели ни малейшего впечатления. Тогда Дух сразу присмирел, попросил прощения и высказал настоящую цель своего появления, спросив жалобно:
— А можно с вами? — как говорят дети, когда хотят быть принятыми в игру.
И Расщепей разрешил ему остаться, обещав дать роль в следующей картине.
Дух оказался славным существом, хоть и любил иногда кого-нибудь попугать. Он стал добрым другом Флоренс, Идолища и Озмы. Причём последней оказывал большую услугу, перенося её с места на место и экономя тем самым уйму времени.
Шла репетиция той сцены, когда Алехандро обращается с речью к собравшимся у замка ламанчцам, призывая их к восстанию. Нет, Расщепей ещё не разделался со «Стерлядью», но время поджимало, и он снова начал играть. Руководить съёмками пока продолжала Озма. Отчим хотел устроить ей что-то вроде экзамена на режиссёра. Он ей так и сказал:
— Пока что я твой подчинённый. Можешь на меня кричать, если я это заслужу.
Итак, репетировали одну из узловых сцен фильма. Вот что пишет об этой речи Секретерес: «Да, мыши уже открыли глаза народу, но народ ещё не был един. Нужно было зажечь все сердца одним порывом, развеять все сомнения. И это сделал своей речью Алехандро».
Об агитации ламанчцев мышами, об этой важной подготовительной работе, великий писатель говорит всего одной фразой. Поэтому и в фильме эти сцены занимали мало места и даже шли без звука. Три одинаковых коротеньких эпизода, снятых в разных концах страны. Прибегает мышь, о чём-то говорит ламанчцам, а те, с просветлёнными лицами, кивают головами… Их были миллионы, таких звеньев великой цепи, и миллионы храбрых мышей ковали их…