Рванула его рубашку вверх и присвистнула от удовольствия. Прикасаться к коже Эдгара — настоящее блаженство. Бархат под пальцами наэлектризовывался и распалял внутри дивное чувство наполненности. Царапнула ноготками по груди, впиваясь сильнее в его мышцы и слушая, как бьется под пальцами мощное сердце. Каждый стук, как колокол. Каждый порывистый вдох и сиплый выдох, как разрешение идти дальше. Вперед.
Света настойчиво перебралась пальцами на его спину и царапнула вдоль позвоночника, вниз. Скользнула в ложбинку и замерла под плотно затянутым поясом.
Его запах, совсем не больничный, выкручивал и ломал барьеры. Заметила, как горят желтые глаза, как он облизывает пересохшие от рваного дыхания губы. Это так приятно: осознавать, что наживка сработала, и стоит ей щелкнуть пальцем, поджать, и Эдгар будет отдаваться ей бескорыстно и страстно. Никаких сомнений — он тот самый.
Врач наклонился, темные медовые волосы рухнули на высокий лоб, а глаза полыхнули, как маленькие солнца. Эдгар будто намерено водил по краю безумия своей осторожностью и не позволял шагнуть дальше. Света потянулась, обвила крепкую шею руками и прижала его к себе, настаивая на поцелуе.
Вот я. Вся твоя. Поцелуй же!
Луна щедро поливала его смуглую кожу золотом, и на ней распускался красочный узор, точно чешуя. Вот что значит вожделение вперемешку с хмелем, и не такое покажется! Света прикрыла веки и тихо простонала, когда невидимое теплое дыхание пробралось по шее к подбородку, перебежало к виску, а затем вернулось к губам.
Целуй же!
Горячий, но такой застенчивый. Закрытый. Все еще держится на расстоянии в сантиметр, будто не может решиться.
Скромняжка. Ее желанный вкусный десерт. Светлана спланировала настоящую битву за его… Сердце? Не-е-ет. За его ласки, его ухаживания и… Порывистый крик над ухом. И именно ему хотела подарить то, что хранила столько лет. Невинность. Потому что все те, кого «помани пальцем, и они уже валяются под ногами» — были неинтересны.
Впившись пальцами в каштановые волосы мужчины, Света прикоснулась к его жарким губам. Она так долго ждала этот миг, что больше не было сил сдерживаться. Тихий поверженный вздох Эдгара метнулся по коже, и его теплый язык скользнул в рот: нежно, осторожно, робко.
Хотелось закричать, что ей нужно больше, ярче, неистовей, но побоялась спугнуть его своей ненасытностью и голодом. Подумает еще, что она извращенка, и сбежит.
Эдгар разошелся быстро. Стал задыхаться от страсти. Пить, неистово пить ее поцелуи, проникая до самых глубин наслаждения. Лаская языком, как сумасшедший, испепеляя кожу дыханием и стонами. Он дергал струнки, что отзывались приятной болью в пояснице и заставляли раскрываться и закинуть на него ноги.
Широкий. Огромный.
Одежду снимать было некогда. Зазвенела молния, пряжка ремня стукнулась о стену.
Настойчивые руки скатали ткань платья на талию и приоткрыли бедра. Эдгар дышал тяжело, через нос, губы раскрылись в невысказанных фразах, но он молчал, будто боялся, что любое слово — разрушит тонкую иллюзию их страсти. Он двигался выверено, будто голодный тигр, но каждый мускул напрягался, и в кончиках его пальцев бился горячий пульс. Света знала, что Эд теперь не отступит. Чувствовала это по плотным движениям его ладоней, что смяли грудь и до слабой боли сдавили шею, приподнимая подбородок и раскрывая губы еще сильней. Глубокие поцелуи прерывались на короткие вздохи, но Эдгар не спешил, отчего Свете хотелось его больно укусить. Казалось, он сдерживается из последних сил, как натянутая тетива лука. Еще миг — и вылетит стрела.
Приятное наслаждение охватило низ живота и заставило Свету дернуть мужчину на себя. Пальцы обожгло, будто она окунула их в кипяток или тлеющие угли.
Непроизвольно одернувшись, Светлана зашипела сквозь зубы, а Эдгар отпрыгнул от кушетки, как ошпаренный, и быстро застегнул брюки и запахнул рубашку.
Он молчал и не шевелился, а Света ошарашенно глядела вперед и не понимала, что делать дальше.
— Я проведу тебя, — тихо сказал Эд, прячась за креслом, в самом темном углу кабинета.
Было унизительно и противно. Снова поражение? Почему именно с ним ничего не складывается? Уговаривать и умолять она не станет, придется капитулировать до лучших времен. Это совсем уж ниже ее достоинства.
— Мне больше не приходить? — поправляя платье и прищуриваясь, спросила Света. Пальцы дрожали, а голос срывался.
— Через месяц, раньше нет необходимости. У тебя с зубами все в порядке.
Она подхватила сумочку с кресла и зло выжала из себя: