Мэри быстро подняла голову, встряхнув рыжими кудрями, и увидела, что он слегка улыбается той знакомой улыбкой, которая разглаживала складки у его рта и делала его менее суровым. Его карие глаза как бы предлагали ей тоже улыбнуться этой шутке вместе с ним и давали понять, что он знает, как трудно ей иногда приходится с леди Хелен.
— Спасибо, Стивен, — довольно робко сказала она. — Но я… я не понимаю этой спешки… право же, можно подождать несколько дней или неделю, даже месяц. У них должно быть время, чтобы собраться…
— И я как раз об этом, — раздался резкий, сердитый голос леди Хелен, торопливо вошедшей в кабинет. За ней, чуть отстав, шли Кристофер и Георгиана. — К чему такая спешка, Стивен? Похоже, ты озабочен тем, как бы избавиться от нас! Не могу понять…
Тут последовал ожесточенный спор, и Стивен, забыв об учтивости, употребил несколько грубых слов, которых было бы лучше не произносить, подумала Мэри. Леди Хелен, внешне невозмутимая, была глубоко оскорблена и обижена. Мэри поймала взгляд ее голубых глаз, брошенный на пасынка, — взгляд, полный печали и недоумения. Он всегда обращался с ней в высшей степени вежливо и почтительно. Что на него нашло? Леди Хелен резко и сердито задала ему вопрос, прежде чем выйти из кабинета.
Вызвали экономку, и она, горничные и слуги начали собирать вещи. Те трое, для кого все это делалось, метались вокруг, слишком расстроенные, чтобы помогать, и лишь мешали. За ужином в тот вечер царила такая напряженность, что Мэри была очень рада, когда он закончился. Никто и не вспомнил о кофе. Стивен торопливо вернулся в свой кабинет и заперся там. Остальные разошлись по своим комнатам, чтобы наблюдать за упаковкой вещей.
На следующее утро они уехали. Эван Бэссет пришел проводить их. У него с леди Хелен был долгий конфиденциальный разговор, прежде чем она села в экипаж. Стивен был мрачен, держался поодаль. Леди Хелен выглядела так, как будто сейчас расплачется, как, впрочем, и Георгиана, а Кристофер был в явном смятении.
Когда экипажи отъехали, громыхая по длинной аллее, Мэри пошла в зеленую гостиную, чтобы обо всем поразмыслить. Она выпила еще чаю, но толстая паутина, которая, казалось, обволакивала ее мозг, не исчезла.
Что случилось со Стивеном? Почему он так сделал? Он ведь любил Кристофера, потакал ему во всем и ужасно избаловал. Ему нравилась Георгиана, он, как ребенка, гладил ее по голове. Он считался с мнением леди Хелен, казалось, был привязан к ней, редко упрекал или критиковал ее, даже когда она выговаривала его собственной жене.
Почему он выгнал их? По-другому это и не назовешь, подумала она.
Она почувствовала, что мурашки пробежали по ее телу, и поняла, что это от страха. Она боялась Стивена. Он так странно себя вел… И она не могла избавиться от воспоминания о том, как он шел ночью по тропинке на утесе, возвращаясь оттуда, где были корабли контрабандистов. Может быть, кто-то обнаружил, что он занимается контрабандой?
Или… она конвульсивно дернулась и протянула руки к камину… Он заметил ее на утесе? Может быть, в этом все дело? Возможно, он решил, что, хоть ему и нравится ее тело, он должен избавиться от возможной угрозы своим делам? Он…
О, Боже всевышний, подумала Мэри. Стивен сумасшедший? Он убьет ее? Он выгнал их… убрал с дороги… чтобы не было свидетелей?
Он тихо и расчетливо собирается убить ее?
Она сидела, охваченная ужасом, пристально глядя на огонь. Наконец, мучаясь сомнениями, заставила себя встать. К кому она может обратиться? К сквайру? Поверит ли он ей? Практичный, упрямый человек, который верит только тому, что у него перед носом? Нет.
Приходской священник? Смиренный и кроткий, боящийся собственной тени? Нет.
Ни один человек в деревне не осмелится подняться против лорда, как бы независимо он себя ни чувствовал в собственном владении. Даже хозяин гостиницы.
Эван Бэссет. Вспомнив о нем, она вдруг испытала такое облегчение. Он такой спокойный, такой компетентный. И он знает эту семью много лет.
Она накинула на плечи шарф и почти побежала по длинным коридорам и залам, через огромный главный зал, в другое крыло, где были апартаменты Эвана Бэссета. Она настойчиво постучала в большие деревянные двери.
Бэссет сам открыл ей, взял ее холодную руку и ввел в комнату. Его лицо было мрачным.
— Моя леди Мэри, — спокойно сказал он, — входите. Вот здесь, у камина, теплее.
Она подошла и протянула руки к теплым языкам пламени. Ей было холодно, несмотря на толстую шаль.
— Мистер Бэссет, — с тревогой сказала она, — я вас долго не задержу…